Мамай попытался было заводить друзей по принципу Дона Вито, но и здесь он потерпел фиаско. Первый же человек, которому он взялся помочь, задал ему простенькую на вид задачу, оказавшуюся для Мамая невыполнимой: в доме этого человека полгода не было горячей воды, и суть просьбы сводилась к тому, чтобы эту самую воду получить. Трое парней рыли носами землю, бродя по ТЭЦ, РЭУ, Мосэнерго и прочим лабиринтам, и в конце концов все дело уперлось в пьяного слесаря, в полном изнеможении от только что прошедших майских праздников возлежавшего на топчане в мастерской. Синий и сонный слесарь недоуменно взглянул стеклянными глазками на кулак под своим носом, икнул, обдав визитеров безбожно густым перегаром, и безжизненно повис на державшей его за шиворот стальной руке, пробормотав напоследок что-то об угнетенных трудящихся стран Латинской Америки и Южной Африки. В общем, ни железная логика убеждающего, безукоризненно действовавшая, по словам Пьюзо, в Америке, ни менее интеллигентные методы русских мордоворотов не смогли поколебать незыблемость советского образа жизни.
Из-за советских же законов, не признававших право простых смертных на частную собственность и, мягко говоря, не одобрявших попытки заработать денег больше, чем нужно на пропитание и одежду, у Мамая не было возможности обзавестись не то что домом-крепостью, но даже вступить в кооператив, ибо в декларацию о доходах он мог вписать лишь сорок рублей стипендии, регулярно забиравшихся им в любимом, но не слишком часто посещаемом Институте пищевой промышленности.
Не увенчались особым успехом и попытки Мамая купить кого-нибудь из чиновников. Удалось лишь сторговаться с разной малозначительной шушерой, не способной решить серьезные вопросы. Вскоре Мамай понял, что держать их «на окладах» нецелесообразно, и оставил их про запас, на всякий случай. Рыба же покрупнее на уловки Мамая не попадалась. То ли Мамай не находил к ним нужного подхода, то ли предлагал мало, то ли обращался не к тем людям, то ли их просто не интересовали деньги как таковые. Да и не особенно нужны были Мамаю эти чиновники в его бизнесе.
Мамай отчаялся стать советским крестным отцом и решил остаться тем, кем был до сих пор.
«Закон о кооперации» открыл клапаны, через которые хлынули на волю закопанные и запрятанные левые деньги. Их оказалось так много, что Мамай с трудом успевал отслеживать появляющиеся новые и новые источники доходов. К концу восемьдесят пятого года он занимался исключительно руководством своей стремительно растущей империей. У него были специальные группы для драк, люди для сбора и учета денег, для отслеживания бесхозных кооператоров и множащихся, как тараканы, катал, кидал, наперсточников и прочего жулья и ворья. Завязывались контакты с ворами в законе и такими же бригадами в других районах. Улыбчивый особист, пересев в глубокое кожаное кресло, не забыл об удачно реализованном договоре, но при этом держал его в тайне. Время от времени Мамай сдавал ему гастролеров — жуликов и воров из других городов, приехавших в столицу отнимать хлеб у подшефных Орды. Получая благодарности, поощрения и звездочки, особист по мере сил ограждал Мамая от неприятностей со стороны своего ведомства. В то время доход Мамая исчислялся тысячами рублей в месяц.
Сфера влияния Мамая росла все быстрее, не проходило дня, чтобы к нему не являлись «ходоки» с просьбой о покровительстве или не подходил один из приближенных с новой идеей, обещающей принести доход. Со временем Мамай был вынужден перепоручить многие вопросы проверенным людям, ограничившись общим руководством и нечастыми выездами на встречи с влиятельными представителями других группировок.
В самом начале девяностых Мамай окончательно убедился, что такого количества денег, какое приносит ему его империя, ему не потратить при всем желании, если только не заняться благотворительностью или не топить долларами камины на снимаемой даче. Мамай решил пустить часть денег в оборот. Не с тем чтобы получить прибыль, а просто из интереса: сможет ли он раскрутить какое-нибудь дело. Сначала это было несколько небольших товариществ, занимавшихся торговлей. Потом появились производственные цеха, казино, туристические и риэлторские конторы, банк. Всеобщая приватизация всего, что не было еще украдено, оставила в активах Орды стопки акций и разнообразных ценных бумаг, часть из которых вскоре обратилась в ничто, но та часть, что сохранила ценность, с лихвой окупила затраты.