Наших приятелей новенькие заинтересовали было в качестве потенциальных клиентов, но, судя по всему, выездные родители без хлопот могли прислать любимым сыновьям любую вещь, во много раз превосходящую по качеству местный «самопал». И на какое-то время о Косте и Рафуте забыли.
Но прошел месяц, и новички напомнили о себе сами. И так уж получилось, что именно они невольно вывели деятельность нашего трио на новый уровень.
Дело было так.
Наши приятели любили играть в карты. В буркозла. Есть такая игра, не бог весть какая интеллектуальная, но шевелить мозгами все-таки обязывала. Иногда карточные партии разворачивались прямо в школе: в туалете на перемене, на последней парте в классе, когда учитель, дав задание для самостоятельной подготовки, удалялся по своим делам, после и вместо уроков на скамейке в скверике у школы.
И вот как-то во время очередной самостоятельной работы, когда учительница, написав на доске столбик номеров задач, с чистой совестью удалилась, приятели затеяли очередную партию.
Костя и Рафута сидели за партой впереди. Рафута углубился в тригонометрию, а Костя, развернувшись вполоборота, наблюдал за игрой, глядя в Мишины карты. В какой-то момент Косте показалось, что Зуля совершает грубую ошибку, и он невольно вымолвил: «С бубей!»
Трое игравших резко повернулись к нему, возмущенные столь бесцеремонным вмешательством в партию.
— Слышь! — Как всегда, Андрею не нужно было лезть за словом в карман. — Ты бы лучше раскладывал свой трехчлен!
Презрительный тон, которым было произнесено это предложение, задел Костю и привлек внимание Рафуты, разрисованная арабским орнаментом ручка которого замерла над тетрадью.
— А ты что, корову проигрываешь? — язвительно поинтересовался Костя.
— Не твое дело, что я проигрываю, — отпарировал Андрей. — А ты не умеешь — не лезь.
— Положим, уметь-то я умею, — огрызнулся Костя. — Получше некоторых.
Завязалась перепалка, к которой подключились все пятеро. Итогом этого спора стала договоренность сыграть после уроков парами. Проигравшая пара платила победителям по пять рублей.
Партия состоялась в сквере, неподалеку от памятника вождю мирового пролетариата, который, облокотясь о трибуну, казалось, пытался разглядеть сквозь редеющую листву, чем же это заняты его юные последователи.
Играли до двенадцати очков. Леха и Андрей не без труда вырвали победу с перевесом в два очка. Костю и Рафуту результат не устроил.
— Надо сыграть нормальной колодой, — заключил Рафута, разглядывая потертые рубашки.
Колода и впрямь была не новой, но никому из наших приятелей и в голову не приходило крапить ее. Да и не было в этом смысла: между собой они всегда играли на «просто так».
Рафута и Костя сходили за новой колодой к универмагу. Сели играть снова.
На этот раз удача отвернулась от наших друзей. Лишь однажды им удалось одержать верх. В остальном же заходы Кости и Рафуты были столь удачны, как будто у них была одна голова на двоих и они знали карты друг друга: ни разу ни тот ни другой не подрезали друг другу масть.
Когда Леша и Андрей проигрывали уже по сорок рублей, Миша неожиданно поднялся.
— Андрюха, нам же сегодня надо быть в библиотеке! — воскликнул он так, словно в самом деле вспомнил о важном визите.
Во время торговли браслетами эта фраза означала, что нужно срочно уходить, и Андрей, хоть и поморщился с досадой, сделал вид, что тоже должен бежать в эту самую библиотеку.
— Знаете что? — предложил он противникам. — Завтра мы принесем деньги и доиграем. Идет?
— Идет, — спокойно кивнул Рафута.
— Идет, — поддержал его Костя. — Только деньги не забудьте.
В голосе его звякнула издевательская нотка.
— Не забудем, — мрачно пообещал Андрей, подумав о том, что сорок рублей — почти треть того, что лежало в его копилке.
Когда приятели вышли из парка, Андрей и Леха набросились на Мишу.
— Какая, на хрен, библиотека?! — вскипел Андрей. — Только карта пошла!
— Отыгрались бы сейчас! — вторил ему Леха.
Миша дал им немного пошуметь, потом заговорил:
— Не отыгрались бы. Они мухлюют.
— Что-о-о? — не поверил своим ушам Андрей.
— Они придерживают крайнюю карту то одним пальцем, то двумя, то тремя, то всей рукой, — начал объяснять свое заключение Миша.