Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2
Глава 1
Сознание — забавная штука. Особенно сознание врача, попавшего в переплет. Оно не отключается по щелчку, как свет в прихожей. Нет, оно угасает медленно, неохотно, расслаивается, цепляясь за реальность, превращается в дурной, липкий кисель из обрывков звуков, вспышек света и совершенно неуместных мыслей.
Сознание ко мне возвращалось нехотя, кусками, словно старая, заедающая кинопленка. Я лежал на чем-то твердом и холодном. Асфальт. Пахло бензином, пылью и чем-то еще, до тошноты знакомым и металлическим. Кровью. Моей. Отлично. Кажется, мой «перерыв» плавно перетекал в «похороны».
Я попытался пошевелиться. Не вышло. Тело, еще час назад принадлежавшее мне, теперь превратилось в чужой, непослушный мешок с костями, который категорически отказывался выполнять команды. «Без паники, — прозвучал в голове хриплый голос. — Ты хирург. Ты знаешь, что делать. Оценка состояния. Первичный осмотр».
Я попробовал открыть глаза. Веки, казалось, налились свинцом. С титаническим усилием мне удалось приподнять одно. Мир был размытым, смазанным пятном света и тени. Он качался, как палуба корабля в девятибалльный шторм. Из этой какофонии звуков и образов начали медленно выкристаллизовываться детали.
Крики. Женский плач. Чьи-то взволнованные голоса, говорящие на быстром, нервном японском. И ноги. Много ног, что суетливо бегали туда-сюда. А еще десятки лиц, склонившихся надо мной, как стая любопытных грифов.
И тут случилось странное.
Одно из лиц в толпе вдруг обрело резкость. Оно выделилось из общего размытого фона, словно кто-то навел на него фокус. Это была женщина. Лет сорока пяти, с усталыми, но строгими глазами и плотно сжатыми губами. На ней был больничный халат, слегка помятый, застиранный. И я узнал ее.
«Наталья Львовна?» — пронеслось в моей голове.
Старшая медсестра нашего торакального отделения в России. Она стояла и смотрела на меня с удивленным лицом.
— Александр Николаевич, вы проснулись?
И вдруг вокруг снова сменился пейзаж: больница, вот только не клиника Шова, а моя родная больница, палата интенсивной терапии и лицо Натальи Львовны. Я попытался что-то сказать, поднять руку, но не смог. Сознание снова поплыло, утягивая меня в теплую, вязкую темноту. И оставался лишь какой-то странный монотонный писк, который с каждой секундой становился все тише.
И тут новый рывок. Новая вспышка.
Я снова открыл глаза. Картина немного прояснилась. Я опять лежал на асфальте. Толпа вокруг меня, кажется, стала плотнее.
— … парень вроде очнулся!
— … женщина без сознания! Пульс слабый, нитевидный!
Голоса доносились как из-под толщи воды.
И тут мой взгляд скользнул в сторону. Там, в нескольких метрах от меня, лежал искореженный кусок металла, который еще недавно был капотом дорогого красного автомобиля. А сам автомобиль был чуть дальше, буквальной вжатый в фонарный столб. Дверь со стороны водителя была распахнута. И из этой самой двери, из этого смятого железа, двое мужчин в форме пытались вытащить человека.
Женщину.
Она была без сознания. Ее голова безвольно свесилась набок, а длинные темные волосы рассыпались по плечам, смешиваясь с осколками лобового стекла. И идеально чистый белый халат был испачкан чем-то темным. Кровью.
Мей.
Это была она.
Один из спасателей осторожно придерживал ее голову, пока второй пытался вынуть ее из машины. Тело Мей обмякло, как тряпичная кукла. Я не видел, дышит ли она. Я не мог разглядеть ее лица. Но я отчетливо видел, как с ее пальцев на асфальт капает кровь. Кап. Кап. Кап.
И в этот момент я почувствовал, как чьи-то руки осторожно, но настойчиво приподнимают мою голову.
— Осторожно, возможна травма шейного отдела позвоночника, — прозвучал рядом до боли знакомый голос.
Я повернул голову, насколько это было возможно. И увидел его.
Савамура.
Он стоял на коленях рядом со мной, и его лицо было таким, каким я его еще никогда не видел. Никакой добродушной улыбки. Никакого веселья в глазах. Только ледяная, профессиональная сосредоточенность. И еще — тревога. Неподдельная, глубокая тревога.
— Нишиноя, давай носилки! Быстрее! — крикнул Савамура куда-то в сторону. Затем он что-то говорил мне, но я не разбирал слов. Я смотрел мимо него, на соседние носилки. На бледное, неподвижное лицо Мей.
«Держись, пьяная богиня, — прошептал я одними губами. — Не время отправляться на встречу с предками. У нас с тобой еще не закончен спор, у кого перья длиннее в этом курятнике».
А потом снова темнота.
Следующий проблеск сознания был уже другим. Я лежал на каталке, и меня куда-то стремительно везли. Мимо проносились белые стены, потолочные светильники сливались в одну сплошную световую полосу. Отличный ракурс. Потолок. Люблю потолки. Колеса каталки с грохотом отбивали по плитке безумный ритм.