И ещё с одним другом я распрощался навсегда, вернее, мы с Пашкой распрощались — с Настей-Таей. Перед тем, как ей вернуться, а было это два года назад, мы свозили её на юг. В конце июня, после того, как она защитила дипломы на своих двух факультетах, поехали на её внедорожнике в Крым. Тая столько лет прожила у нас и ни разу нигде не была. Вот мы и решили сделать ей подарок на прощанье. Я видел Таю разной: плачущей, испуганной, спокойной, деловитой… но никогда не видел её скачущей, прыгающей, бегающей по берегу наперегонки с Пашкой, при этом они ещё и орали дурными голосами. Из воды их просто невозможно было вытащить.
Тая оказалась отличной пловчихой, поскольку в своём мире жила в окружении воды — бескрайних океанских просторов. В их мире плавать — всё равно, что ходить — так же естественно. Мы переезжали по Крымскому побережью от одного места к другому по просьбе Таи: ей хотелось увидеть и запомнить как можно больше. Она беспрестанно что-то снимала на голографию. К концу поездки багажник доверху был заполнен пакетами с семенами и горшочками разных растений, цветов и саженцев.
На рынки с ней вообще ходить было опасно: она начинала скупать всё подряд: разные кустарные поделки, какие-то безделушки, сувениры из ракушек и камней, украшения, чеканку, керамику и даже посуду — всё, что изготавливалось руками крымских умельцев-мастеров. Поскольку в багажнике места не было, мы купили короб, что-то вроде грузового контейнера, и прикрепили его наверх машины, сгрудив в него все эти «богатства».
Ну и, конечно, останавливались в самых живописных местах побережья, отдыхая как «робинзоны» — с палаткой, рыбой и мясом, приготовленными на костре. Рыбу мы сами, правда, не ловили и мамонтов не забивали: всё покупалось на рынках или прямо у местных по дороге. Тая была счастлива, просто светилась, как солнце… загорелое солнце. А мы были счастливы, глядя на неё. Время от времени заезжали в какой-нибудь посёлок и снимали на сутки комнату, чтобы отдохнуть от «робинзонады», помыться и привести себя в порядок. Вечером после баньки сидели в беседке и попивали вино из хозяйских погребов, наслаждаясь вечерней прохладой, сладким виноградом, свежеприготовленным сыром и говорили, говорили, говорили… обо всём, кроме скорого расставания.
У них в СУВЭП произошла небольшая «революция», в результате чего было сменено почти всё руководство. В итоге её деда восстановили в должности, а саму Таю заочно назначили руководителем одной из лабораторий центра Возрождения, той самой, куда периодически забирали Патиму на различные обследования. Теперь, когда Тая вернётся, она сама будет набирать сотрудников в свою лабораторию из учёного состава и молодых специалистов. Так что Патиме больше не угрожает провести часть жизни в стенах центра: теперь её есть кому защитить.
Домой мы вернулись страшно уставшие от отдыха, но довольные. Сутки просто отсыпались, а потом поехали прощаться с Таей. Она пригласила нас заранее, пока в доме была одна. Её помощница Галия уже вернулась домой с проводником, а за Таей он должен был прийти на следующий день. Пробыли мы недолго: расставаться было грустно, говорить особо не о чем, всё было переговорено за дни отдыха. Как говорят: долгие проводы — лишние слёзы. Мы уже собрались уходить, когда Тая попросила задержаться на минуту и поднялась наверх. Она тут же вернулась с папкой и небольшой, обтянутой синей замшей, плоской коробкой. В папке были документы на дом и внедорожник, переписанные на наше с Пашкой имя: дом на меня, машина — на Пашку. И две банковские карты с довольно приличными суммами денег, которые Тая не успела потратить.
Возражения, как говорится, не принимались. Она просто отдала нам всё, сказав, что ей это больше не пригодится. И ещё один подарок она сделала нам на прощанье: коробку с десятью кристаллами, которые мы можем передарить своим близким. Наши кристаллы Тая, тогда ещё Настя, зарядила на нас с Пашкой, причём оба. Она ведь не знала, кто какой кристалл возьмёт. Поэтому наши содержали общую память и могли лечить только нас. А эти — того человека, кто первый сожмёт их в ладони. Они считают его ауру (биополе) и «лечить» будут только его, на других уже действовать не будут. Ещё она нам открыла маленькую тайну: каждый раз, когда мы «лечимся» кристаллом, он продлевает срок нашей жизни, вот только на сколько продлевает — не сказала. Только загадочно улыбнулась.
Вот такими подарками на прощанье одарил нас наш потомок Тая-Настя-Насима. Мы были настолько подавлены расставанием, что просто сидели и молчали, глядя друг на друга, чтобы хорошенько запомнить. Тая и так не забудет: она сделала много видео с нами, пока мы ездили. Ну, а мы не забудем её и подавно. Безвременье и всё, что с ним связано, останется с нами навечно. Пашка под конец задал резонный вопрос: что делать с той дверью, которая ведёт в туман (он так и сказал — «в туман»), на что Тая, слегка улыбнувшись, ответила, что когда мы приедем сюда в следующий раз, этой двери не будет совсем — просто стена.
Она проводила нас до машины, мы обнялись, посмотрели ещё на Таю в последний раз и уехали. Тая стояла на дороге и смотрела нам вслед, пока мы не повернули на трассу. Так я её и запомнил: удаляющаяся девичья фигурка в белом брючном костюмчике и с белой лентой в косе.
Пашка наконец наплавался и подошёл ко мне. Я уже был один: Нина Ивановна ещё раньше приходила узнать, почему мы так долго не возвращаемся, и забрала спящего Пашку-младшего в дом.
— Ты почему один, куда заморыша дел?
— Куда-куда? Цыганам продал, — усмехнулся я, с удовольствием оглядывая стройную Пашкину фигуру с капельками воды на загорелой коже. — Мама твоя приходила узнать, скоро ли наш дельфин наплавается, вот и унесла Пашку. Он заснул прямо на мне, пока ты плавал.
Пашка подошёл ближе, прижался мокрым торсом и засосал мои губы коротким поцелуем, не обращая внимания на отдыхающих, лежащих в шезлонгах неподалёку.
— И что это за демонстрация была?
— А пофиг! Мой муж — когда хочу, тогда и целую! Пускай завидуют!
Он перекинул через плечо влажное полотенце, обнял меня за талию, и мы неторопливо пошли к дому, сопровождаемые пристальными взглядами.
Ах, мальчик мой! Хоть в памяти всё стёрто,
И позабыто, может, навсегда,
Не сдамся я! Ведь, знаешь, я упёртый,
А камень точит и вода.
Прости меня за то, что не сдержался,
Поцеловать любимого ещё ведь тот искус!
Меня пока не вспомнил ты, как ни старался,
Но ты признался мне: «Я помню этот вкус!» ***
the end
20.07.2018г.
Дорогие друзья, верные мои читатели!
Спасибо всем, кто прошёл эту историю вместе со мной!
Особая благодарность за ваши комментарии! Они меня поддерживали и вдохновляли на протяжение всего времени, пока писалась эта очень непростая для меня работа — моё первое макси, мой первый опыт.
Жаль расставаться с парнями — они для меня стали живыми, осязаемыми — со всеми их ошибками, бзиками, непонятками и бесконечной любовью друг к другу, несмотря ни на что.
Если мой труд хотя бы на немного сделал вас счастливее, если позволил отвлечься хотя бы ненадолго от нескончаемых проблем и забот, если добавил ещё немного радости в вашу жизнь — я счастлива! Это самая лучшая награда! Значит, трудилась не зря!
Благодарю за подарки, высокие оценки, добрые слова и тёплые отзывы!
Спасибо всем!
Будьте счастливы!
Я не прощаюсь! Буду рада всех видеть на страницах новой книги!
Особая благодарность моему неутомимому партнёру, моей замечательной бете — Еvsora!
Дорогая, ты знаешь, с каким теплом я к тебе отношусь, хоть иногда за какое-нибудь слово в тексте или фразу дело доходит до «дуэли»!))) Но в споре рождается истина и качественный текст. Это классно, когда твоя бета стоит на защите твоих же интересов, принципиально контролируя каждую букву, каждую запятую. Спасибо тебе за твой труд! Будем работать дальше и уже скоро!