Бросив вокруг пару быстрых взглядов, монсеньор Ринанцо убедился, что церковь пуста.
За исключением какой-то старухи, которая молилась, встав на колени там, где располагались первые ряды храмовых скамей. Быстро и бесшумно он прошел к исповедальне и открыл дверь для священника. Единственную дверь во всей церкви, которая не скрипела: кто-то регулярно смазывал ее маслом. Он сел, тихо затворив ее за собой.
Как всегда, его рука нащупала под сиденьем конверт, приклеенный скотчем. Он отсоединил его и вытащил послание. Размотав липкую ленту, он снова прикрепил ее под сиденьем: самый простой и эффективный метод, который позволял показать, что это именно он забрал письмо, а не, например, уборщица. Все это не заняло и пары минут, настолько привычными и отработанными стали все его движения. Конверт казался больше, чем обычно, в нем помещались листы формата А4, а еще он выглядел значительно толще.
Он тревожно ощупал конверт, чтобы убедиться — «оно» на месте. Как всегда, «оно» находилось внутри послания. Монсеньор Ринанцо с облегчением вздохнул. Но оставалось еще кое-что, что его беспокоило. У него имелись строгие инструкции: не вскрывать конверты, которые приходили таким образом, до тех пор, пока он не окажется в своей квартире. До сегодняшнего дня он только так и поступал, но это необычное письмо ввергло его в состояние тревожного беспокойства. Все изменилось. Казалось, в воздухе повисла какая-то невнятная угроза, что-то большое, неотвратимое, что невозможно увидеть, а можно только почувствовать. Ему совершенно необходимо именно сейчас узнать, что происходит.
В нетерпении он разорвал конверт и вывалил его содержимое себе на колени. Бумаги были туго набиты в конверт, а письмо, как всегда, не содержало ни приветствия, ни подписи, только несколько небольших посланий, каждое из которых было подписано разными именами. Он поднял письмо и, сидя, повернулся так, чтобы сквозь деревянную решетку в двери на него мог попасть хоть какой-то свет. Прищурив глаза, он принялся читать.
Содержит 12 писем. При доставке убедитесь, что ни один из адресатов не…
Маленькая занавеска рядом с ним вдруг резко отодвинулась в сторону. У монсеньора Ринанцо чуть сердце не остановилось. Он замер, вглядываясь в лицо старухи, стоявшей на коленях в правой части исповедальни. Это было совершенно некстати. Он не имел отношения к этой церкви, и если бы сейчас появился местный священник, монсеньору Ринанцо пришлось бы придумывать объяснение, почему он занял чужое место в исповедальне. Нет, все это совсем не вовремя. Повинуясь многолетней привычке, он перекрестил назойливую прихожанку.
— Слава Иисусу Христу.
— Во веки веков аминь, — отозвалась старуха, осеняя себя крестным знамением. Он сразу понял, что перед ним одна из тех пожилых женщин, которые являются католичками на все сто пятьдесят процентов. Одна из тех, кто полдня бегает из одной церкви в другую, чтобы присутствовать на нескольких мессах, кто знает наизусть каждое церковное песнопение и подпевает громким голосом, ежедневно исповедуется, хотя, конечно, никаких серьезных грехов за ней давно не водилось.
Большинство священников бежали от них так быстро, как только могли, едва издали завидев одну из этих святош. Но теперь уже слишком поздно. Старуха стала плаксивым голосом рассказывать обо всяких пустяках, и, конечно же, ей необходимо много времени, чтобы полностью закончить рассказ о своих прегрешениях.
Монсеньор Ринанцо слушал вполуха, кажется, речь шла о ее кошках и соседке. Он заметил, что на лбу у него выступил пот.
Он торопливо запихал письма обратно в большой конверт и сунул его под сутану. Тут старуха, наконец, закашлялась, он воспользовался моментом, чтобы наложить на нее небольшую епитимию и отпустить грехи. Прежде чем она успела запротестовать, он распахнул дверь и с большой поспешностью покинул храм.