<tab>Глен понимал, что впоследствии их с супругом могло ждать наказание за сокрытие омеги – государственной собственности, но они вели очень уединённую жизнь и надеялись, что смогут прятаться и дальше. Им казалось, что судьба на их стороне: они жили вдали от людей – больше двухсот миль до ближайшего городка, сын был официально признан бетой, а они любили его… и не могли отказаться.
<tab>В шесть лет Эйдан впервые увидел омег вблизи. Отец поехал к дантисту, и Эйдану, которого не с кем было оставить, пришлось полчаса просидеть в холле местной клиники. Своей очереди там ждали двое омег. Они были в положенных им по закону тёмно-красных одеяниях, мешковатых и шуршащих, и хотя Эйдан сидел прямо напротив, он всё равно не мог разглядеть лиц, скрытых низко нависавшими капюшонами. Взгляды посетителей и персонала клиники пробегали по омегам быстро и деланно равнодушно. Рассматривать чужих супругов считалось неприличным, пусть они и были наглухо замурованы в прочных стенах красной ткани. Омеги почти всё время молчали и один только раз обменялись парой коротких фраз настолько тихо, что невозможно было ничего разобрать. Эйдан вспомнил, что его умерший отец вёл себя так же, будто стараясь стать незаметным и несуществующим в собственном доме.
<tab>Эйдан решил, что ему повезло, что он не омега – тогда он считал себя бетой.
<tab>Правду он узнал вскоре после того, как ему исполнилось десять. Они с отцом отправились на осмотр резервной вышки связи, выехав из дома рано утром, до жары. Когда Глен завершил дела, они достали из сумки заготовленные дома сэндвичи и спрятались в тень под большим навесом, сооружённым для защиты трансформаторов от прямых солнечных лучей. Под ним было не сильно прохладнее, но хотя бы солнце не пекло. Эйдан не любил задерживаться тут надолго: трансформаторы и охладительная система сильно гудели, и этот гул вызывал странный зуд в кончиках пальцев, как будто ими можно было пощупать звуковые волны.
<tab>- Эйдан, ты должен знать кое-что, - сказал вдруг Глен, и мальчик заинтересованно повернулся к нему. – Это тайна, ты не должен никому рассказывать. Обещаешь?
<tab>- Обещаю, - с радостным любопытством закивал Эйдан. Глаза так и горели предвкушением.
<tab>- Я… Мы скрыли от тебя одну вещь, - отец нервно крутил крышечку на бутылке с водой. – Мы решили, что так будет лучше. – Он снова сделал паузу и, не глядя на сына, добавил быстро, словно что-то незначащее: – Ты не бета, Эйдан. Ты омега.
<tab>Мальчик ничего не говорил, смотрел непонимающими глазами, только рот по-детски беспомощно приоткрылся, и маленькая обветренная нижняя губа задрожала.
<tab>- Никому нельзя об этом говорить. Ты понимаешь, да? – сказал Глен.
<tab>Эйдан кивнул и порывисто прижался к отцу, обхватил его руками за шею и уткнулся лицом в жёсткую ткань спецодежды.
<tab>- Они заберут меня, да?
<tab>- Заберут, если узнают, - жёсткая ладонь отца погладила его короткие как у беты или альфы волосы. – Я не хочу тебя отдавать, малыш… Ты единственное, что осталось у меня от него. Для альфы не может быть ничего дороже на свете, чем ребёнок от пары.
<tab>- Пап… - только и сумел всхлипнуть Эйдан.
<tab>- Прости, - сказал ему на ухо Глен. – Ты вырос, и так просто скрываться не получится, поэтому ты должен знать…
<tab>Отец посчитал его достаточно взрослым, чтобы суметь сохранить тайну, но Эйдану и проболтаться-то было некому. Они уже несколько лет жили на дамбе вдвоём, не принимая гостей и выезжая за продуктами, лекарствами и прочими необходимыми вещами в город не чаще, чем раз в месяц. Отец не сумел завести там друзей. Он был знаком с несколькими продавцами из магазинов, почтальоном, врачом и мистером Перри. Перри много чем занимался, в том числе скупал местные сувениры. Глен привозил ему каменные статуэтки, плетёные коврики, украшения, посуду и прочие вещи, изготовленные индейцами-валапай из резервации неподалёку от дамбы. Они сами с жителями города не общались и к ним не выходили. Глен и Эйдан были исключением: через них они передавали то, что хотели продать, а на вырученные деньги Глен покупал им бензин и топливные элементы, патроны, кое-какую еду и медикаменты.
<tab>Индейцы в резервациях всегда сохраняли собственные законы, не платили налогов и не подчинялись местной полиции, но после того, как вышел закон об омегах, они окончательно перестали контактировать с белыми людьми. Боялись, что их омег тоже начнут забирать в распределительные центры. Эйдан слышал, что в других штатах такие попытки были, но ничем хорошим не кончились, и коренных американцев было решено оставить в покое. По крайней мере, на время. Да и стоило ли поднимать шум ради сотни омег: вряд ли по всем резервациям на западе набралось бы больше. Впрочем, валапай говорили, что в резервации иногда сбегали омеги из городов… Не именно к ним – эти никого к себе не принимали, опасались, что беглецы приведут за собой полицию, – к другим племенам, в Монтане, Оклахоме, Дакотах.
<tab>В городе никто не догадывался, что Эйдан – не бета. Он, много работавший физически, лазивший по вышкам связи вместе с отцом и по горам вместе с валапай, был высоким и крепким, не похожим на тех нежных и томных красавцев-омег, которых можно было увидеть на старых фотографиях или в сохранившихся с довоенных времён книгах. Рассмотреть омег вживую у Эйдана возможности не было: они всегда были надёжно скрыты своими красными одеяниями. Да и вообще их было мало – в городе постоянно жило лишь несколько пожилых, а приехавшие по распределению были вечно беременными и редко выходили на улицу. Мужчины здесь жили или одни, или с бетами – как тот же Перри. Ему, как он говорил, беты даже больше нравились. Видно, не врал: уж он-то бы нашёл денег, если бы захотелось пожить с омегой…
<tab>Глен говорил, что таких городов в округе множество… Городов, где на несколько тысяч альф и бет приходилось по сотне омег. Кое-где уже появились города-призраки, оставленные людьми…
<tab>Города пустели, часть ирригационных каналов не действовала, и даже электростанцию на дамбе законсервировали – столько электричества уже не было никому нужно. Дамба Гувера и другие по течению Колорадо справлялись с сильно сократившимися нуждами промышленности и городов, уже не таких многолюдных, как раньше…
<tab>Виной тому были и две войны, и последствия старых ограничений на рождаемость из-за нехватки ресурсов, и эпидемия болезни Гранта, выкосившая две трети омег в Соединённых Штатах, а многих из выживших оставившая настолько ослабленными, что они не могли выносить ребёнка. Именно из-за эпидемии омеги превратились в ресурс настолько ценный, что государство взяло его распределение под свой контроль. Только здоровые, сильные и социально благополучные альфы могли получить супруга. Каждый из таких альф имел право на один год пользования омегой с целью рождения от него ребёнка. Но «бесплатных» омег иногда приходилось ждать десятилетиями, и они обычно оказывались не самыми лучшими. Если альфа был готов выложить крупную сумму, он мог получить супруга, не дожидаясь, пока подойдёт очередь. В этом случае омеги выдавались моложе, здоровее и привлекательнее, хотя и не обязательно: это было всего лишь негласным правилом, законодательно же никаких привилегий не предусматривалось.
<tab>В десять лет Эйдан уже мог понять, что о своей истинной сущности нужно молчать, иначе его отнимут у отца и запрут в воспитательном центре, откуда потом передадут альфе, который сможет за него заплатить и которого посчитают достойным продолжить свою генетическую линию. А затем, когда его ценность снизится, он перейдёт в бесплатное распределение. В жизни омег не было ничего, кроме беременностей и покорности.