Сентябрь, 1188 года
Рос
Разведка, недавно созданная с нуля Ингвардом Суровым, а потом и другие источники, в частности некоторые князья, коим Всеволод стал поперёк горла, донесли до Юрия тревожную весть: владимирский князь замыслил покончить с внезапно возникшим племянником раз и навсегда. Суздальское княжество, конечно, могло отразить натиск дяди, но Юрий, чуя удачу, решил не упускать шанс. Он задумал навсегда отбить у Всеволода охоту к войне, а заодно и границы расширить, да логистику улучшить. Взор Юрия упал на Ростов и Юрий-Польский, как на ключи к снабжению недавно основанных на Волге Кинешмы и Солдоги. На севере привлекали Галич и Великий Устюг. Движение на север казалось Юрию приоритетным по многим причинам, в том числе и предполагаемому нашествию монгол. Если все его усилия будут неудачными и княжество не устоит, именно север должен стать началом новой Руси. Потому в путь князь собирался основательно и караван за Юрием тянулся великий. Не только воины, но и переселенцы, бегущие от горькой доли. Выкуп из рабства, что прежде рекой полноводной лился, ныне в тонкий ручеек превратился, но все ж каждый месяц сотня русичей да славян на волю выходила. А тут еще и полабские славяне, что берега Эльбы покидали, валом повалили, не семьями уж – родами целыми шли. Переселенцев одних под тысячу набралось. Из дружины своей Юрий три сотни егерей отобрал, да на корабли посадил, чтоб зорко следили. Там же и расчеты «Градов» с ракетчиками разместились. По берегу ладьи сопровождали тысяча димахов Адила, тысяча торков под началом княжича Золтана и тысяча молодых половцев, под командованием Юриного дядича (сын брата матери) Арсена.
В Рос явились на три дня раньше срока, изрядно всполошив булгар, которые спешно покидали свои поселения на правом берегу Волги. Ольстин Олексич несказанно порадовал: и службу нес исправно, и город новый воздвиг. Рос рос не по дням, а по часам, уже выплеснулся за пределы стен, которые постепенно облачались в каменный наряд. Вокруг него, словно жемчужное ожерелье, возникла цепь городков-форпостов, что служили не только защитой, но и плацдармом для экспансии на юг, вдоль Волги, и на запад, вдоль Оки. В Афонино нашли отличную глину и благодаря предусмотрительности Видогоста, там вовсю работает кирпичный завод, обеспечивая округу кирпичом и черепицей.
Подлинной драгоценностью среди нововозведенных городков сияла крепость Кстово, куда Ольстин поставил воеводой дерзкого атамана ватаги, прибывшей прямиком из знойного Дербента. Юрий, тщательно проверив рассказ Труана и его отважных сподвижников по своим тайным каналам, убедился в правдивости их слов. Среди освобожденных из осовского плена христиан нашлись люди, лично знавшие Труана, и около двух десятков из них изъявили горячее желание поселиться в Суздальской земле, под сенью знакомого вожака. Юрий, заинтригованный проявленным Труаном талантом к организации, решил присмотреться к нему повнимательнее.
После Роси пути ратников разошлись. Юрий, скрываясь под личиной купца, с караваном двинулся вверх по Клязьме к Боголюбову, бывшей резиденции отца, а оттуда – по Нерли и Каменке – в древний Суздаль.
Адиль повел своих воинов вверх по Волге, к Юрьевцу, его целью были златоглавая Кострома и богатый Галич; вместе с ним ушли и торки. Половцев же Юрий переподчинил воеводе Ольстину, указав им в качестве расширение лини подвластных земель на юг от Роси. И в качестве щита от булгар и эрзя.
Сентябрь, 1188 года
Суздаль
- Князь Всеволод ударит в ближайшие дни, не позже чем через пару суток, – голос Ингварда Сурового, главы княжеской разведки, прозвучал как удар колокола в нависшей тишине. «Секреты» внимательно следят за войсками владимирского княжества. Судя по их нынешнему расположению, две тысячи воинов попытаются взять Суздаль штурмом, в лоб, через Южные врата. Еще тысяча обойдет город с тыла, к Дмитриевским воротам, ныне почти забытым. Там наша стража уже несколько недель искусно разыгрывает беспечность. Полагаю, враг пойдет по заброшенной дороге, что давно превратилась в едва заметную тропу. Наши егеря уже готовят им там горячий прием."
- Может, стоит усилить егерей? – в голосе Ерофея Тимофеева промелькнула тень сомнения.