Скала по сравнению с грядой стояла гораздо ниже и молнии в неё били гораздо реже, но я всё-таки выполз из палатки и, раскрыв зонтик, поспешил к скале, скользя подошвами сапог по мокрой траве.
Слава Богу там всё было в порядке. Подхватив свёрнутые фалы и чьё-то снаряжение, перетащил под, пузырящийся на ветру, как парашют, брезентовый тент.
— Не лопнул бы, — подумалось мне. — Тогда всю эту хрень перетащат ко мне.
Я подумал-подумал, посмотрел на почти горизонтальные струи дождя и потащил, то что взял от скалы к себе в палатку. А потом пришёл за остальным снаряжением и перенёс его всё к себе. Увидев мои перемещения, ко мне в палатку ввалились и намокшие девчонки, которые стали стягивать с себя не только «амуницию», но и верхнюю одежду.
Но меня скоро заприметили и под крики: «Ишь охальник!», запихали в мою «квартиру», задёрнув «шторину», и не дав насладиться прекрасными полуобнажёнными натурами. Я тоже намок, а потому, сняв с себя мокрое, даже трусы, хорошенько выжав бельё в «форточку» и повесив его сушится на верёвку, переоделся.
За шторкой продолжались «оргии» с хихиканием, шушуканием и шутками-прибаутками, причём большинство адресовалось мне, типа: да он подглядывает, вон он его глаз торчит.
— Нужны вы мне, — наконец не выдержал я и лучше бы я этого не произносил. Я тут же стал: изменщиком коварным. Кто-то даже возмутился, что я, дескать, заманил к себе девушек, заставил раздеться и издевается.
— Вы там намочите мне полы! — запаниковал я. — Вон уже и подтекает на мою сторону.
— Смотри ка ты, подтекает у него, ха-ха, съюморил кто-то. У нас может тоже, хе-хе, подтекает, ха-ха-ха…
Все девчонки рассмеялись. Юмора я не понял, но он был с явным сексуальным подтекстом.
— Что у вас тут твориться? — вдруг раздался недовольный Татьянин голос. — Что это за стриптиз вы тут устроили? Где Мишка? Здесь?
— Здес! Здесь твой Мишка.
— Не мой, а наш! — отрезала Татьяна.
— На-а-а-ш? Слышите, девоньки.? Он, оказывается, наш! А кто вчера просил его руками, ха-ха, и всем остальным не трогать? Кто смертными карами стращал?
— Дуры, — засмеялась Татьяна. — Он маленький ещё.
— Маленький-маленький, а с виду как большой.
— Ха-ха-ха…
— Бесстыдницы. По одной — девчонки, как девчонки, а вместе соберётесь, так как… Слов нет. Мишка бы живой там.
Я надрывался от смеха.
— Жи-ик… Живой, ха-ха-ха, — еле смог проговорить я.
— Ты одетый? — спросила Татьяна.
— Нет, — ответил я, но она машинально продолжила:
— Тогда я войду!
И все девчонки через мгновенную паузу снова умирали от хохота.
— Тогда мы выйдем, девоньки! Надо выходить. А-ха-ха! Не будем мешать! А-ха-ха!
— Вот дуры! — смеялась и Татьяна.
Меня же вообще скрутила судорога.
Глава 8
— Ты, Мишка, должен извиниться, — сказала Татьяна.
— Перед кем? — сделал я удивлённое лицо.
— Перед Игорем.
— Чего вдруг?
— Ты ему сломал руку в двух местах.
— Если он ещё ко мне полезет, я ему сломаю и ногу. Это свинство, лапать мужику — мужика.
— Ой, да ладно, не преувеличивая! Ну, хамовит Игорь бывает, особенно с теми, кто ему наступает на любимую мозоль. Его любимую «Вершину» ты спел явно лучше, чем он. Вот он и решил немного за твой счёт приподнять свой пошатнувшийся авторитет.
— Тань. Ни перед какими хамами я извиняться не буду. Я его руками не трогал, а пытался вырваться. Вон, кто хочешь из девчонок скажет. Он сам засунул руку за мой пояс и не хотел отпускать. Он что, ко мне претензии имеет? Может заявление в милицию напишет, что я ему руку сломал? Тогда я обвиню его в сексуальных домогательствах. Мне ещё, между прочим, восемнадцати лет нет.
— Каких-каких домогательствах? — захлопала ресницами Татьяна.
— В сексуальных. И ты почему за него заступаешься? Он вас кинул, а ты за него?
— Нам тебя не хватает, чтобы Находкинцев побить. А он требует от тебя хотя бы извинений.
— Да, хрен ему, а не извинения. Пусть вести себя научится. Вы для него даже не пресмыкающиеся, а жучки-паучки. Он на вас как на козявок смотрит. Тоже мне — альпинист. А все остальные — мусор. Будет выпрашивать, я ему ещё и вторую руку сломаю, да так, что он вообще в горы не сможет ходить. Или ногу…
— Ну, Миш… Ну, пожалуйста… Ты нам очень нужен. Лучше твоего времени никто из нас твой маршрут не прошёл. И судья сказал, что это лучший результат. Ты ведь, как ящерица. Знаешь на сколько твой результат лучше лучшего нашего?
— Ну? — недовольно нахмурился я.
— На двадцать секунд. Я точно знаю, что и Игорёк так по нему не ходил. Нам нужен этот результат, Мишка. С ним мы точно победим, если не сорвёмся.