Катерина взглянула на Тимофея, стоящего у окна и неторопливо подошла к нему, не зная что сказать. Воспоминания показывали самое плохое, что их связывало. Они будто бы заставляли жалеть о том, что девушка осталась с ним. Да и мысли об Арсении в последнее время стали все чаще посещать ее, и Катерина совсем запуталась.
— Нет! — нахмурилась девушка, обнимая Тимофея. — Никто и ничто не заставит меня думать о вас плохо! И вы не смейте так о себе думать! Ежели судьба распорядилась так, что мы с вами после пережитого все еще вместе, то... — слов не хватало, чтобы объясниться, но Катерина пыталась успокоить в первую очередь Тимофея. — У нас прекрасный сын, прекрасные отношения, так почему же вы грустите? Забудем прошлое и больше никогда не вспомним!
— Катерина Федоровна... я виноват...
— Прекратите же! — она дотронулась до его щеки и увидела, как мужчина зажмурился, ожидая пощечину.
Все рушилось... Судьба сама пыталась оттолкнуть их друг от друга. Катерина не понимала любит она Тимофея или нет? А что если не любит? Почему тогда все это время сходила с ума от его поцелуев? К чему сейчас эти метания? Зачем же столько времени она провела там? Почему сейчас сомневается, если только вчера любила до беспамятства? Что если Арсений убивается? Не зря же обручальное кольцо будто огнем обжигало палец? Что если с ним что-то? Зачем вообще все эти мысли о нем?
27
Катерина сжала сильнее руку Тимофея, как только заметила дом из недавнего воспоминания. Он даже не изменился. Такой же каким был. Те же ворота, в какие когда-то вошел Тимофей Иванович... только забор слегка покосился, те же окошки... Из трубы шел дымок. Какое-то непонятное чувство не давало девушке вздохнуть глубже, и она вновь сжала руку мужа крепче, пытаясь справиться с волнением. Вот-вот она увидит отца... для Кати Гордеевой он будет совсем чужим, но от той Катьки не осталось ничего... даже воспоминания постепенно стирались из памяти, а на их место приходили другие.
— Приехали! — послышался голос Аркашки, и Тимофей открыл дверцу кареты, выходя на улицу и подавая руку жене.
Наверное, зря Катерина решила навестить отца. Письмо давным давно пришло, так зачем же ехать теперь? Еще было не поздно вернуться домой в усадьбу, но девушка решила себя пересилить и вышла из кареты, крепко держась за руку Тимофея. Он уверенным шагом прошёл к воротам, толкнул их и пропустил Катерину вперед. Двор ей казался совершенно знакомым. Дорожка от ворот до крыльца была вымощена скрипучими дощечками, и девушка вновь вернулась к воспоминаниям.
— Эй, Прошка, а что это ты мордой вертишь? Небось Ксеньке поверил? — крикнула Катерина, стоя на крыльце и щурясь от яркого солнца.
Высокий парень в рубахе и портках проходил мимо, и чуть замедлил шаг, услышав девичий голос. Его рыжеватый волос походил на золото пол лучами солнца, а веснушки придавали его суровому лицу легкости.
— Чего это я должен верить Ксеньке? — отозвался он, остановившись у забора и взглянув на Катерину.
— А, ну раз не поверил, то чего не здороваешься-то, а?
— Так ты поди ближе, дак поздороваюсь! Чего надрываться?
Девушка соскочила с крыльца и босая побежала по дорожке, вымощенной дощечками, которые тихонько скрипели под ногами. Добежав до забора, она оперлась руками и взглянула в зеленые глаза Прохора, который чуть смутился, видя Катерину так близко. Не выдержал игру в гляделки с голубоглазой и отошел на шаг назад. До этого момента они редко оставались один на один.
— Ну? Здоровайся!
— Здравствуй...
Девушка довольно взвизгнула и прижала ладони к груди, продолжая испепелять парня взглядом, как вдруг взгляд упал на идущих мимо офицеров. Как же она мечтала хоть раз побывать в объятиях такого мужчины, но это оставалось лишь мечтой. Хотеть себе в мужья офицера – это мечта любой девушки в их небольшой деревеньке. Да вот только ни один офицер не возьмет себе в жены простушку. Позорно это. Прошка сразу же уловил взгляд Катерины и отправился дальше по улице.
— Э-эй?! А поговорить? Прошка? Прошка!? Тьфу! Ну и катись!
Катерина сделала глубокий вдох и постучала в дверь, прежде чем Тимофей успел это сделать самостоятельно. Они ждали. Долго ждали. Как вдруг дверь отворилась и на пороге появилась черноглазая женщина с длинной косой и в переднике. Она смерила взглядом Катерину, Тимофея, а затем забавно пожала плечами и отошла в сторону, пропуская гостей в сени.
Девушка прошла вперед, вспоминая каждый уголочек, будто бы когда-то была там... прошла в большую комнату, где у окошка стоял стол, за которым сидел старый мужчина в залатаной не единожды рубахе и таких же портках. Сгорбленный от старости и худой старик неторопливо повернул голову и, завидев, Катерину поменялся в лице. Непривычное до того момента чувство сжало сердце девушки, и она, не владея собой, кинулась ему в ноги. Слезы сами покатились по щекам, а руки вцепились в ладони старика, прижимая их к губам.
— Простите меня, батюшка... простите... простите, что раньше не приехала к вам... Бес мыслями овладел... — шептала Катерина, не поднимая глаз.
Федор Архипович тяжело вздохнул, глянул на Тимофея, затем на женщину, которая открыла двери, после чего положил ладонь на голову Катерины. Его дрожащие пальцы перебирали её волосы. Старик молчал, будто бы не находил слов. В доме было тихо, лишь всхлипы Катерины иногда нарушали тишину.
Да и не нужны были никому слова. Все понимали и принимали свою вину. Катерина не понимала почему ей было так дурно, почему она плакала и ластилась к старику, но... она и знать не знала, что такое отцовская забота. Ей было приятно, когда руки старика ворошили её волосы. Это успокаивало.
— Это я должен прощения просить... — наконец-то заговорил старик, поднимаясь с места и поднимая с пола Катерину. — Неужель, вы, Тимофей Иваныч, решили вернуть мне Катерину?
— Ни в коем разе. — Отозвался Тимофей и взглянул на женщину, которая легко подтолкнула его к столу.
— Вера, погоди ты! — хмурясь сказал старик, после чего женщина ушла в другую комнату.