28
— Катенька, вам плохо? — Анна Дмитривна взволнованно взглянула на девушку, которая прошла к столу и чуть не упала из-за больной ноги.
— Я плохо спала... Павел Тимофеич хныкал пол ночи, никак не могла успокоить его. Стоило взять его на руки, еще пуще заливается плачем... не знаю что поделать? — Катерина села за стол и обхватила голову руками, не в силах терпеть голоса.
— Всем сложно с первенцами, да матушка? — Георгий усмехнулся, потирая шею.
— Вам покуда знать? Не Дай Бог заделал где-нибудь мальца, я вас собственноручно придушу! — пригрозила Анна Дмитривна, поднимаясь с места и подошла к Катерине, поглаживая её по плечу. — Может еще поспите, Катерина Федоровна?
— Нет, я в порядке... просто нужно прогуляться на свежем воздухе. Вы же не будете против, ежели меня не будет за завтраком?
— Конечно же нет, Катерина Федоровна. Она сейчас будет мне диктовать, как правильно жить, верно, матушка? — усмехнулся Георгий, поправляя упавшие на лицо локоны.
Катерина слегка улыбнулась, поднялась из-за стола и неторопливо направилась на улицу. Свежий воздух, пение птиц, пригревающее солнышко – все это должно было радовать, но девушка никак не могла успокоиться. Голоса в голове вторили одно, крепостные на улице громко беседовали о другом. Стоило найти Толика и поговорить об этом с ним. Только нужно было понять, где его искать. Где он мог быть? А самое главное – где его усадьба? Возвращаться в дом и спрашивать у Тимофея, чтобы давать ему лишний повод сомневаться в ее верности, конечно же, не хотелось.
Она знала, где может быть Анатолий, поэтому отправилась на площадь, но проходя мимо кабака, услышала громкую ругань и чуть приостановилась. Пухлый хозяин кабака, громко ругаясь выпнул пьяного Тарханова на улицу. Молодой человек не устоял на ногах. Упал. Грубо выругался и принялся подниматься, как вдруг увидел Катерину.
— Доброго дня! — кивнул он, собираясь уходить, но девушка ухватила его под руку.
— Нужно поговорить с вами! Вы в состоянии говорить? Анатолий Романыч... вы сможете поговорить со мной?
Мужчина кивнул, что-то невнятно проговорил и, шатаясь направился к своему дому. Катерина не отставала. Нога болела, голоса никак не покидали, а голова раскалывалась, но девушка надеялась, что после разговора с Тархановым, у неё хоть что-то встанет на свои места. Хотя, видя состояние Толика, она понимала, что информацию придется мало того, что вытягивать из него, так еще и пытаться понять.
Удивительным стало то, что Анатолий жил не в усадьбе, а в казармах, где помимо него жили еще десятки, если не сотни мужчин. Было глупой идеей идти за ним, ведь кто-то может рассказать об этом Тимофею, но... Катерина не могла просто сидеть и бездействовать. Нога безумно ныла, ожег на пальце щипал, а голоса становились то громче, то затихали ненадолго. Но на этот раз голоса были незнакомыми. Она не слышала больше Арсения, и это немного, но радовало.
— И... о чем вы хотели... поговорить? — заговорил Тарханов, неуклюже упал на кровать и принялся снимать сапоги,
— Это будет звучать безумно, но... только вы можете мне помочь. — Тараторила Катерина, понимая, что не знает с чего начать. — Я схожу с ума... я слышу голоса! Прямо... прямо в голове! А еще...
Девушка взглянула по сторонам, после чего наклонилась, подхватила нижние юбки и потянула их вверх, как вдруг Толик схватил ее за руки и удивленно взглянул.
— Катерина Федоровна, вы чего?
— Пусти, показать хочу! — она подняла юбки до колена и указала на синяк. — Он появился случайно... вчера ночью! Тимофей Иваныч сказал, что у вас такое было...
Лицо мужчины изменилось, слегка исказилось, и он покачал головой. Анатолий не хотел об этом говорить, но нужно было. Как бы он не отказывался, Катерина бы все равно его уговорила. Присев на жесткую, скрипучую кровать, девушка провела рукой по лицу и шумно выдохнула. Усталость на ее лице заставила Тарханова сжалиться. Он прикрыл глаза, тяжело вздохнул и взглянул на Катерину, потирая плечо, за которое его хватал хозяин кабака.
— Было, верно... — кивнул Толик, поправляя волосы, упавшие на лицо. — Когда у меня такое случилось, через пару дней я вернулся обратно в то ужасное место. И голоса тоже были... я подумал, что это все из-за того, что меня что-то держит здесь, но и ведь меня и туда тянуло. Я не знаю, что вас держит там, но... здесь у вас Тимофей Иваныч и сын. Вам никак нельзя обратно.
— Но я не знаю, что делать... я столько раз думала, но я не знаю...
— Вам нужно оборвать все то, что держит вас там, и тогда, я думаю, что вы вернетесь сюда. Как только я нашел крест, я вернулся домой.
— Вы же умерли.
— Да! Я умер и вернулся сюда, но кто знает... что было бы, если бы это случилось, но я остался там? Страшно представить.
— То есть... если я умру, могу остаться там?
— Катерина Фёдоровна, я не могу знать. Я такой же, как и вы. Но Господь услышал мои молитвы и прекратил все страдания. Попробуйте и вы попросить. — Тарханов прикрыл глаза, а Катерина поднялась и уже собиралась уходить, как в казармы ворвался Тимофей.
Он выглядел взбудораженным и возможно даже злым, потому как его брови были нахмуренны, а губы плотно сжаты. Мужчина тяжело дышал. Что ему нужно? Что-то случилось? Или это кто-то уже доложил о том, что Катерина с порутчиком Тархановым отправилась в казармы? Разве это запрещено? Выглядела вся картина безумно странно, но это не повод для ревности или повод?
Толик, увидев Тимофея, сразу же поднялся на ноги, чуть пошатнулся и как-то испуганно взглянул на Катерину. Она не знала, что делать, но ситуация и правда выглядела странно.
— Что здесь происходит? — холодно спросил Тимофей, не нарушая дистанции.
— Тимофей Иваныч...
— Не вам задал вопрос, Катерина Федоровна! — резко оборвал ее мужчина.
— Катерина Федоровна интересовалась моим давним внезапным переломом руки! Ничего более. — Отрапортовал Толик, глядя в глаза Тимофея.
— Зачем? — на этот раз мужчина обращался к жене.
— Вы же помните, что ночью у меня появился синяк на пол ноги... вот я и подумала, что Анатолий Романыч знает, как лечить.
Тимофей шумно выдохнул, затем протянул руку к Катерине и крепко ухватив ее потянул за собой. Они шли молча, лишь иногда девушка просила его идти медленнее, потому как ушибленная нога болела, и на нее невозможно было наступить.
Вернувшись в усадьбу, Тимофей завел жену в свой кабинет, закрыл дверь и требовательно взглянул на нее, ожидая, что она начнет оправдываться, но Катерина молчала.
— Что же вы теперь молчите? Почему мне говорят о том, что вы с Тархановым под ручку разгуливаете по площади? Отвечайте!
— Ничего я не разгуливала! Я гуляла, а его выгнали из кабака. Он был так пьян, что я просто хотела помочь ему добраться до дома, а потом просто спросила о том случае... Мы просто поговорили, и тут ворвались вы, и теперь обвиняете меня в чем-то, чего я ещё не поняла.
Тимофей тяжело выдохнул, подошел к Катерине и обнял ее, целуя в висок.
— Вы могли бы сказать мне, я бы прогулялся с вами. — Сказал он, не выпуская девушку из объятий.
— Я не хотела отрывать вас от дел! — Катерина почувствовала, как у нее кружится голова и отошла от мужчины. — Пойду немного полежу... кажется, дурно мне после прогулки.
Тимофей проводил жену до покоев, помог ей снять платье, поцеловал и ушел. Сама Катерина какое-то время сидела на краю постели, растирая больную ногу, но глаза сами по себе начали закрываться, и она едва успела положить голову на подушки, прежде чем погрузиться в... сон.