После ужина мы играем — для собственного увеселения и в назидание соседям. Помимо вышеописанной игры со щелкающим ремнем, есть еще игра, когда Тоф делает вид, что он мой сын, а я — что я его папа:
— Пап, можно покататься на машине? — спрашивает он, пока я сижу и читаю газету.
— Нет, сынок, нельзя, — отвечаю я, не отрываясь от газеты.
— Ну почему?
— Потому что я сказал.
— Ну па-а-а-а-ап!
— Я сказал: нет!
— Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Он убегает в свою комнату и бабахает дверью.
Через несколько секунд он открывает дверь.
— Ну как, нормально? — спрашивает он.
— Не то слово, — отвечаю я. — Просто блеск.
Сегодня пятница, а по пятницам он приходит из школы в полдень, поэтому я тоже по возможности прихожу домой рано. Мы у него в комнате.
— Ну и где они?
— Где-то здесь.
— А когда ты их в последний раз видел?
— Не помню. Давно. Неделю, наверное.
— Но ты уверен, что они все еще здесь?
— Да. Почти наверняка.
— Почему?
— Они съедают корм.
— Но ты их не видел?
— He-а, не видел.
— Говняные создания.
— Да уж.
— Может, вернуть?
— А можно?
— Надеюсь, да.
— Дурацкие игуаны.
Мы проходим два квартала, минуем задний двор мшистого домика гномов и оказываемся в парке с баскетбольной площадкой на одно кольцо.
— Стоп, а почему, когда ты так делаешь, ты бежишь туда?
— Куда я бегу?
— У тебя было открытое пространство для броска, а ты зачем-то туда побежал. Смотри. Я буду тобой Видишь?
— Что вижу?
— Я добежал туда — почти на восемь футов.
— И что?
— Так ты и сделал.
— Я так не делал.
— Сделал.
— Не делал.
— Сделал!
— Давай просто поиграем.
— Но ты же должен научиться…
— Да-да, уже научился.
— Придурок!
— Гондон!
Игра неизбежно заканчивается примерно так:
— Ну что такое?
— ……….
— Когда мы играем, ты слишком нервно реагируешь.
— ……….
— Ну хватит молчать. Скажи что-нибудь.
— ……….
— Я имею право объяснять тебе, как что делается.
— ……….
— Хватит строить из себя маленького угрюмого придурка.
— ……….
— Слушай, у тебя проблемы, да? Обязательно надо идти в десяти футах от меня? Ты выглядишь по-идиотски.
— ……….
— Так, отнеси-ка это. Я зайду в магазин.
— ……….
— ……….
— А дверь открыта? У меня нет ключей.
— Держи.
17.30
— Я пойду вздремну.
— И?
— Мне надо, чтобы ты меня разбудил через час.
— Во сколько?
— В шесть двадцать.
— Ладно.
— Мне правда очень надо, чтобы ты меня разбудил.
— Ладно.
— Если я просплю, будет очень скверно.
— Ладно.
19.40
— О господи!
— Что?
— Почему ты меня не разбудил?
— А сколько времени?
— Без двадцати восемь!
— Ох! — говорит он, в ужасе прикрывая рот рукой.
— Мы же опаздываем!
— Куда?
— Черт возьми! К тебе на день открытых дверей, идиот!
— Ой! — говорит он, снова прикрывая рот рукой.
У нас двадцать минут на сборы. Мы — пожарные, и где-то полыхает пожар. Я мчусь в одну сторону, он в другую. Тоф несется к себе комнату — переодеваться. Через несколько минут я стучусь к нему.
— Не заходи!
— Нам пора ехать.
— Подожди.
Я жду у двери, и дверь открывается. Он одет.
— Это еще что? В этом идти нельзя.
— А что?
— Нет, исключено.
— А что?
— Не спорь со мной. Просто переоденься, тупица. Дверь закрывается. Слышен грохот ящиков и топот. Дверь снова открывается.
— Ты издеваешься?
— А что?
— Так еще хуже, чем было.
— А что не так?
— Ты сам взгляни. На ней везде жирные пятна. И она тебе велика. И это спортивная фуфайка. Туда нельзя в фуфайке. А других ботинок у тебя нет?
— Нет. Кое-кто мне их не купил.
— Чего-чего я не сделал?
— Ничего.
— Нет, говори уж. Чего это я тебе не сделал?
— Ничего.
— Иди-ка ты!
— Сам иди.
— А ну переодеваться!
Дверь закрывается. Проходит минута. Дверь открывается.
— Это другое де… Стой, что за… Ты что, не можешь заправить рубашку? Тебя что, никто никогда не учил заправлять рубашку? Ты выглядишь как придурок.
— Почему?
— Тебе уже девять лет, а я должен ходить за тобой и заправлять тебе рубашку.
— Я и сам могу.
— Уже заправляю. На дорогу у нас пять минут. Господи, мы вечно опаздываем. Тебя вечно приходится ждать. Не шевелись. И где твой ремень? Господи, ну ты даешь!