Мне лично недоставало для полного счастья только одного — товарища, спутника! В роскоши и комфорте я ничуть не нуждался. Людское общество, вот — величайший комфорт!
Я испытывал муки духовного голода.
Я начал скитаться по необъятным пространствам, покидая свой шалаш на целые сутки. В дождливые ночи я забирался в какую-нибудь густую чащу. В ясную погоду спал где-нибудь под деревом.
В своих скитаниях я набрёл на два трупа ланей, убитых, по всей вероятности, дикой кошкой. В обоих случаях их кожа была до того растерзана, что я не мог ею воспользоваться.
Немного позже я нашёл третий ещё не успевший остыть труп лани. Очевидно, кошка умертвила её незадолго до моего прихода и, вероятно, скрывалась где-нибудь по близости в чаще.
Это была неожиданная находка! Лань была не велика, но кожа её была отлична; я мог использовать каждый клочок её.
Кошка не показывалась. Я начал искать по близости какой-нибудь острый камень, и скоро нашёл его. Шкура лани сдирается гораздо легче, чем шкура медведя. Прорезать её нетрудно, и она очень легко сдирается.
Покончив с работой и запасшись мясом, я отправился на поиски ночлега. Близость ночи теперь положительно страшила меня. С ней вместе являлись ко мне образы далекого, покинутого мира.
Я заночевал на этот раз под ветвями огромной сосны, поваленной бурей.
У меня была ещё одна шкура и запас мяса. Я решил не торопиться с возвращением в мир. Приняв это решение, я крепко заснул.
Глава VII. Лесные соседи
Я всегда чувствовал глубокую симпатию к диким животным. Непрерывное общение с ними в течение двух месяцев моей лесной жизни ещё больше укрепили во мне любовь к ним.
В сущности, я стал одним из них. Они были моими соседями, друзьями, моим единственным обществом. Их близость значила для меня так много — особенно в минуты отчаянья. Я даже беседовал с ними, и они отвечали мне на своём собственном языке.
Если бы я прожил в лесу полгода, я успел бы познакомиться и подружиться со всеми дикими обитателями данной местности.
Человек может многому научиться у животных. Они не знают, что такое недовольство жизнью. Их удел — совершенная свобода, не стеснённая никакими законами и ограничениями. Делают они, что хотят; движутся, когда и куда пожелают.
Моя личная неудовлетворенность была только результатом «культурной» жизни. Люди — ни что иное, как разновидность животного мира, которой дано наименование людей. Вежливое название — вот и всё. В основе своей они ничем не отличаются от животных, которые бродят по лесам.
Живя в лесу, я почувствовал всё своё родство с миром животных. Я научился любить и понимать их.
Олень, попадавшийся мне на дороге, с первого взгляда на меня, инстинктивно чувствовал, собираюсь ли я причинить ему какой-нибудь вред или нет. Он понимал меня также быстро, как и я его. Вот почему самка красного оленя и её белый детёныш, приходившие к моему ручью изо дня в день, были моими добрыми друзьями.
Нет ни одного животного в лесу, которое бы не пожелало завязать дружбу с человеком.
Я до такой степени приручил целую стаю куропаток, что две из них неизменно следовали за мной, когда я шёл по лесной тропинке. Они были в высшей степени ревнивы. Стоило одной из них опередить другую и приблизиться ко мне, как её товарка накидывалась на неё и отгоняла прочь. Однажды я увидел пять или шесть птиц, сидевших на нижней ветви дерева. Когда я подошёл к ним и заговорил с ними, они грациозно задвигались на ветви, выступая как-то бочком, будто кокетливая группа молодых женщин. Дошло до того, что они позволили мне гладить себя: они знали, что у меня нет никаких злых умыслов.
И действительно, в таком случае я ни разу не поймал куропатки. Это было бы возмутительным предательством.
Когда мне нужна была птица для пищи, я отправлялся на охоту за нею, но при этом я действовал открыто, не обманывая птицу притворным дружелюбием.
Те куропатки, которых я нашёл на нижней ветви дерева, выражали самое настойчивое желание, чтобы я гладил их рукой. Они игриво клевали мою ладонь и лукаво прыгали вдоль ветви, будто дразня меня. Своими уловками они напоминали женщин, которые обыкновенно говорят «нет», когда думают «да».
Что касается оленей, то и они очень скоро освоились со мной; стали подходить к самому моему шалашу и даже брать пищу из моих рук.
Вам не удастся приручить оленя, если вы пойдете к нему первый. Надо возбудить его любопытство и убедить его, что вы не замышляете против него ничего дурного. Покуда его любопытство не удовлетворено, он не забудет вас. Он видит вас и чует ваш запах издалека, и любопытство неудержимо влечет его к вам.