Проснувшись однажды утром, я увидел что-то чёрное, свернувшееся в клубок, у самого моего подбородка. Я сразу поднялся, отчего съёжившаяся змея скатилась на землю.
Она была около двух с половиной футов длины.
По всей вероятности, ночью ей стало холодно и она приползла ко мне для того, чтобы согреться подле моего тёплого тела.
Я думаю, она достаточно согрелась, ибо уползла от меня бодрая и оживлённая.
За два месяца моей жизни в лесу я видел очень немного змей. Гремучих змей среди них не было, и большинство из них не были ядовиты.
Некоторые мои знакомые осведомлялись у меня, когда я вернулся из лесов, почему я не добыл лисьих шкур, но во-первых, эти шкуры совсем не были мне нужны, а во-вторых, я не хотел нарушать законов об охоте без крайней на то необходимости.
Я увидел однажды утром рыжую лисицу, когда она вынюхивала что-то вдоль берега ручья. Она не видела меня, и мне вздумалось позабавиться над нею. Я издал мышиный писк. Быстро вскинув морду, лисица стала красться по направлению ко мне. Оба ее уха были подняты и ждали второго писка. Я еще раз издал писк, и она побежала быстрее. Но тут я нечаянно пошевелился. Лисица заметила меня и юркнула в кусты.
Меня всегда забавляло, как эти животные реагируют на писк.
Находясь где-нибудь на открытом месте, хотя бы посреди замёрзшего пруда, вы можете привлечь своим писком любую лисицу, если только не будете шевелиться.
Когда вы стоите без движения, лисица как и другие дикие животные, принимает вас за пень или какую-нибудь иную принадлежность лесной обстановки.
Если бы, живя в лесах, я держал «открытый дом», — мои приглашения были бы разосланы: лосю, оленю, медведю, дикой кошке, бобру, выдре, ласке, белке, чипманку, лисице, кролику, куропатке, цапле, дикому гусю, дикой утке, — все они были в это время моими друзьями и соседями.
Глава VIII. Лихорадка. Битва лосей
Спать, прислонившись спиной к стволу сосны, — ещё не худшая вещь в мире, если погода хороша. Но однажды утром, на другой день после того, как я нашёл убитую дикой кошкой лань, меня разбудил проливной дождь. Нельзя сказать, чтобы я чувствовал себя хорошо. У меня было состояние полнейшей апатии.
Порывшись в своей сумке, я отыскал немного сушёной малины и позавтракал ею. Затем я сложил свою медвежью шкуру и кожу лани и двинулся по тропинке, проложенной зверями. Я не разбирал на правлений, но, пройдя некоторое расстояние, уви дел пред собой местность, известную под названием «Лошадиного копыта».
В это утро моё решение покинуть леса было сильнее, чем когда-либо. Я ненавидел лес, весь мир и самого себя.
Я прошёл много миль, бесцельно идя по тропинке, и около полудня заметил, что пришёл к болоту.
Я думал, что мне будет нетрудно перейти болото, и двинулся прямо вперёд.
Но переход оказался очень затруднительным и медленным. Вскоре я сообразил, что меня здесь на болоте неминуемо застигнет ночь.
Темнело. Я стал искать подходящего места для ночлега. Но вокруг была только зыбкая и вязкая топь. А сверху непрерывно лил дождь. Отыскать для ночлега сколько-нибудь сухое место было положительно невозможно. Я попытался, было, развести костёр, но после получаса отчаянных попыток принуждён был отказаться от своего намерения. Стало совсем темно. Я слепо устремился вперёд сквозь заросли, увязая в тине и погружаясь в воду на каждом шагу.
Моя сумка сильно мешала мне. Как ни жаль мне было расстаться с ней, я всё же решил освободиться от лишнего груза. Сбросив её с плеч, я повесил её на ветку засохшего кедра. Затем двинулся вперёд, прорываясь сквозь кусты и заросли. Я рассчитывал вернуться сюда на рассвете и захватить свою сумку, заключавшую всё мое имущество.
Я шёл всё вперёд. Я думал, что болото вот-вот кончится, и стремился всё дальше вместо того, чтобы благоразумно повернуть назад. Дорога с каждым шагом делалась хуже. Ноги мои тонули в тине; когда я подымал их, мне казалось, что к каждой ступне привешена тяжелая гиря. Часто я спотыкался на стволы упавших деревьев. Становилось холодно, и я сильно жалел, что оставил медвежью шкуру дома. Я был наг. В первый раз за всё время моей жизни в лесу я испытывал физические страдания. Больше всего я жаждал найти твердую почву для своих ног. Всё время вязнуть и вытаскивать ноги из тины было очень утомительно: я страшно устал.
Я и не заметил, как прекратился дождь. Тяжёлые тучи, погружавшие болото в непроглядный мрак, стали расходиться. Порою выглядывала луна, причудливо вырисовывая контуры деревьев и кустарника вокруг меня. Это всё же было лучше, чем сплошная чернота, и я кое-как двигался вперёд. Но туча снова заволакивала луну, оставляя меня в прежней темноте. Сырой и холодный ветер пронизывал меня до костей. Несколько раз я порывался бежать, но не мог.