Настоящий правдивый художник не задумывается над выбором кистей и красок. Его единственная забота — уловить суть или душу того, что он изображает, будь это голова какого-нибудь лесного существа или отражение заката. Он неустанно работает над своей картиной, пока не добьётся правды. Он инстинктивно чувствует, когда его задача достигнута, и сознаёт свою правоту. Он отдаёт своему искусству всего себя. Картина без души не может быть хороша.
Эти соображения и привели меня в леса — больше, чем всё остальное. Я надеялся приложить все усилия для того, чтобы добиться признания природы в искусстве.
Я начал рисовать впервые в лесах Северного Мэйна. В разные времена, странствуя по лесу в качестве проводника, я делал рисунки на гладкой поверхности древесного гриба. Люди, которых я вёл по лесам, убеждали меня позаботиться о развитии моего таланта. Это мне льстило.
Позже мне пришлось встретиться с настоящими художниками. Не обладая достаточной технической выучкой, я внимательно присматривался к их работам.
Спустя некоторое время, я достиг кое-какого признания. Редакция одного журнала купила у меня рисунок для обложки.
Мой успех только усилил во мне стремление идти к природе, чтобы глубже изучить сё. Я вновь и вновь возвращался к природе, жил среди неё и учился. В конце концов я могу сказать, что понял её.
Нередко вы слышите замечание критиков: «Краски этой картины слишком ярки!». А, между тем, в стремлении к верному изображению, художник никак не может погрешить против правды, наложив слишком яркие краски. В известные времена года отражения леса и заката в воде бывают так ярки и чисты по краскам, как ни одна из когда-либо виденных мною картин.
И всё-таки самое главное в картине не краски, самое главное — душа картины.
Глава XVIII. Моё возвращение в мир
Многие недоумевали, почему я направился в Канаду вместо того, чтобы вернуться по окончании срока в какой-нибудь пункт на территории Соединенных Штатов.
Дело в том, что Комиссия Штата Мэйн отказала мне в разрешении охотиться за дичью во время моего пребывания в лесах.
Друзья, которые содействовали мне в переговорах с Комиссией, предупредили меня, что мне придётся заплатить по возвращении крупный штраф, если необходимость принудит меня убить в лесу какое-нибудь животное.
Между тем я отыскал статью закона, которая предусматривала подобный вопрос и решала его в благоприятном для меня смысле.
Как бы то ни было, я убил в лесу нескольких животных и тем нарушил закон.
По тому отношению, которое мэйнские власти проявили ко мне до моего ухода в лес, я мог предвидеть, что они не поколеблются потревожить меня по возвращении, как нарушителя закона. Я не хотел неприятностей при моём возвращении в мир; они бы разрушили весь мой заранее обдуманный план.
Первыми людьми, которых я встретил, вступив на территорию Канады, были четыре агента Мэйнской лесной стражи. Все они оказались прекрасными людьми. Они уверили меня, что я мог бы получить пропуск для свободного проезда по штату Мэйн.
При их содействии я познакомился с членами комиссии города Августы (Мэйн), которые пригласили меня в местное Естественнонаучное общество, где в честь меня состоялся вечер.
Жители Августы порадовали меня самым сердечным приёмом, которого я никогда не забуду.
В местной комиссии рыболовства и охоты я навел справки о штрафе, который грозил мне за нарушение закона.
Председатель попросил клерка прочесть мне соответствующую статью закона.
Когда я сообщил им, сколько и какого рода животных я убил, председатель сказал мне:
— Это будет вам стоить 205 долларов, м-р Ноульс.
Мои спутники-агенты поспешили уверить его, что я уплачу штраф тотчас же, как только приеду в Бостон. Я покинул здание комиссии в сопровождении моих друзей.
Позже, когда я шёл и по улицам города, которые были запружены народом, собравшимся посмотреть на меня, я был остановлен одним из агентов, который сообщил мне, что председатель решил потребовать с меня залог. Я вернулся в здание комиссии, где после долгого совещания и отобрания от меня подписки, мне был выдан пропуск для своводного проезда по Мэйну. Обязательство, которое я подписал, заключало обещание уплатить штраф за убитых мной животных.
В продолжение последних десяти дней моей жизни в лесах меня сильно волновала мысль, что стражники могут потревожить меня до истечения срока.
Мне решительно не с кем было обсудить этот вопрос, и я непрестанно думал о нём.