Скоро мы пришли к дому, расположенному несколько в стороне от полотна. Какая-то женщина и около пятнадцати девочек выбежали оттуда на зов моей спутницы, которая стала кричать им что-то издали. Когда девочки увидели меня, они завизжали и рассыпались кто куда, как куропатки. Однако, прежде, чем я отошёл на известное расстояние, они робко приблизились ко мне, а одна из них даже осмелилась дотронуться до меня ручкой.
Фрини Жерар — так звали маленькую француженку, сообщила мне, что скоро должен пройти поезд, идущий в Мегантик. Я знал, что если бы мне удалось остановить поезд, я сэкономил бы много сил и времени. Поблагодарив девочку, я снова пошёл дальше по полотну дороги. Выглянуло солнце, и погода стала отличной.
Вдруг я увидел паровоз товарного поезда, пыхтевший на повороте. Когда я поравнялся с ним, машинист соскочил с паровоза и побежал мне навстречу.
— Вы м-р Ноульс? Неправда ли? — спросил он, протягивая мне руку.
— В Мегантике вас ждут. Там ваши друзья и несколько стражников из Мэйна и Канады. Они готовят вам грандиозную встречу.
В одно мгновение меня окружила вся паровозная прислуга, оказавшая мне самый сердечный приём на полотне дороги. Они, как и моя спутница, подтвердили, что пассажирский поезд должен быть с минуты на минуту, и обещали мне помахать ему флагом и остановить его.
— Есть ли у вас деньги уплатить за проезд? — спросил машинист.
Я рассмеялся и, шутя, сказал ему, что все банки в лесу были закрыты перед моим уходом и я не мог взять оттуда денег. Он вынул из своего кармана монету в 50 центов и уговорил меня принять её взаймы, я согласился на этот заём и спросил у машиниста, как его зовут.
Как раз в это время до нас донёсся свист пассажирского поезда. Поезд был остановлен; я вошёл в вагон и опустился на плюш сидения. Ощущение у меня было невыразимо приятное. Впервые за два месяца я испытал комфорт.
Не прошло и нескольких мгновений, как весь вагон всполошился. Пассажиры других вагонов хлынули в наш вагон, начали пожимать мне руку и забрасывать меня градом вопросов. Признаюсь, у меня голова пошла кругом от гула стольких голосов и вида стольких улиц, я не помню и половины того, о чём я говорил и о чём меня спрашивали.
Когда поезд подошёл к платформе Мегантика, я посмотрел в окно и увидел море голов. При моём выходе из вагона толпа готова была разорвать мои шкуры на клочки. Я и не мечтал о подобном приёме. Кто-то — я до сих пор не знаю, кто это был — отвёз меня в отель Королевы, что на главной улице. Улица была запружена народом. Помню, мне бросилось в глаза, что отель был украшен американскими и английскими национальными флагами.
Среди возбуждения толпы, в которой особенно волновались журналисты, меня доставили в мой номер отеля, находившийся во втором этаже. Там я снял с себя шкуры и бросился на постель для того, чтобы узнать, что это за штука — лежать на мягкой постели.
Не знаю, как это случилось, но моя комната скоро оказалась переполненной народом. Снова посыпались вопросы.
Кто-то пожелал узнать, какое расстояние я прошёл. Я ответил ему, что на территории Канады я сделал около 65 миль, употребив на это два дня и две ночи.
Другой спросил меня, не хочу ли я есть. Я и не заметил, как в моей руке оказалась зажжённая папироса, которую мне кто-то любезно подсунул.
— Джо, — сказал мне мой приятель, — перед тобой находятся четыре агента Мэйнской лесной стражи, они выразили желание эскортировать тебя на твоём обратном пути в Мэйн.
Агенты поспешили уверить меня, что в их обществе мне ничто не будет угрожать и что они считают для себя большой честью проводить меня на родину.
— Вам надо бы чего-нибудь поесть, мистер Ноульс! — предложил один из них.
Это замечание услышал какой-то доктор, и кинулся ко мне, в ужасе подняв обе руки. В голосе его слышалась дрожь:
— Ради Бога не ешьте слишком много после того, как вы пробыли два месяца на строгой ограниченной диете! Будьте осторожны в выборе пищи!
— Я думаю, ему можно дать ложку молока? А? Что вы на это скажете?
Доктор на это согласился. Но едва только он покинул комнату, как другой голос прозвучал очень громко среди всего этого гомона.
— Господа! Господа! — Шум немного утих. — Господа! Перед вами человек, который целых два месяца ел всё, что ему попадалось в лесу. Он пришёл к нам, сделав больше 65-ти миль. Со вчерашнего утра он ничего не ел, кроме сырой куропатки. Я думаю, нам было бы в высшей степени интересно узнать, что он заказал бы для себя сам в качестве первого своего блюда?