Я невольно чуть было не бросился на выручку лани, но иные расчеты удержали меня. В ожидании кровавой развязки я даже ощутил некоторую радость, зная, что медведи рано или поздно настигнут свою жертву.
Борьба за жизнь увлекла лань, а за нею и её преследователей, на пожарища. Я стоял совсем близко от них, наблюдая за каждым их движением. Я видел, как слабела лань. Внезапно одно из косматых тел ринулось всей своей массой на хрупкое существо. Никогда до сих пор медведь не казался мне столь могущественным!
Здесь я совершил первый значительный промах. Я был так рад возможности заполучить шкуру лани, не нарушая законов об охоте, что и не подумал о том, что при известном терпении я мог бы иметь ещё в придачу и шкуру одного из медведей.
Мне следовало принять в расчёт, что как только лань будет настигнута, оба хищника подерутся между собой из-за добычи. Так оно и произошло.
Как только лань прекратила свое достойное жалости сопротивление, медведи ринулись друг на друга. Если бы всё шло своим порядком, один из них непременно был бы растерзан в этой схватке. Но я был так возбуждён, что помчался через поляну к ним. Медведи увидели меня и в следующее мгновение кинулись в лес, оставив свою добычу на месте.
Наклонившись над убитой ланью, я разглядел, что шкура была почти не тронута. В одном её плече была огнестрельная рана, из которой струилась кровь.
— Вероятно, это и был выстрел, который я слышал полчаса тому назад! — подумал я.
Без сомнения какой-нибудь житель лесов, нуждаясь в пище, подстрелил эту лань, вопреки законам, запрещавшим охоту на ланей в августе.
Я знал что примитивный процесс сдирания кожи при помощи острого камня отнимет у меня очень много времени. Поэтому я поволок труп убитой лани в чащу и зарыл его в землю, навалив сверху камней, ветвей и листьев. Затем я тщательно прикрыл путь к зарытой лани листьями. Я был уверен, что после всех этих мер предосторожности медведи ни за что не отыщут зарытой лани.
Было совсем темно, когда я вернулся к своему шалашу, рассчитывая содрать шкуру с лани на следующий день утром. С восходом солнца, я двинулся к месту, где была зарыта лань. Я с сожалением вспоминал о том, что не сумел воспользоваться заодно и шкурой медведя.
Но мои мысли приняли другой оборот, как только я достиг места назначения. Кучи земли, листья, ветви и камни были в беспорядке раскиданы. Медведи меня опередили! Я потерял и эту единственную шкуру!
Я так мечтал о коже лани. Она была мне положительно необходима. И вот — её нет! Ничего не поделаешь.
Я сильно рассчитывал и на мясо лани: моя пища до сих пор была не слишком лакома, хотя и отвечала всем требованиям диеты.
В одном из болот я поймал пару лягушек и, размозжив им головы, пытался съесть их задние ножки. Но это изысканное лакомство было не по мне, и я никогда больше не пробовал его.
На лужайках и у ручьёв я отыскал большое количество малины и голубики, а также много других ягод, среди которых были ягоды горного ясеня и так называемые скунксовые ягоды, получившие свое название вследствие сходства со скунсовым мехом. Последние я ел в большом количестве, ибо они весьма питательны. Кроме того, я усердно жевал сосновую смолу.
Подобной пищей можно было кое-как обходиться в течение известного времени, но мне нужно было что-нибудь более существенное. Рыба без соли показалась мне безвкусной, но она в значительной степени поддержала мои силы. Я решил раздобыть её ещё раз.
Я снова отправился к Большому Спенсеру. Я знал — или мне казалось, что я знаю — где находятся пруды с бьющими со дна родниками, в которых бывает много форелей. После долгих поисков я нашёл один мелководный пруд, кишевший рыбой. Я спустился немного вниз по течению реки и сделал при помощи камней маленький искусственный бассейн. Затем я вошёл в воду и стал гнать форелей из большого пруда вниз по течению. Рыба устремилась в мою западню! Мне оставалось только брать её оттуда обеими руками. Я наловил столько, сколько мне казалось нужным, и отнес её к тому шалашу, который я соорудил в ночь моего прихода в леса с берегов Потерянного Пруда.
Люди, всю свою жизнь ловившие рыбу на удочку, с трудом представят себе ловлю рыбы голыми руками, но это простейшая штука в мире. За время моей жизни в лесах я мог бы иногда нагрузить рыбой, наловленной таким способом, целые тачки, если бы только это мне понадобилось.
Помню — однажды, нуждаясь в рыбе, я разорвал плотину, построенную бобрами, и собрал на мели очень много рыбы. Я сделал это по необходимости и, получив рыбу, починил прорванную плотину, чтобы оставшаяся рыба не околела на безводье.