Что касается г-на Носнибора, он получил одиннадцатую порку в день моего прибытия. Я виделся с ним после полудня, и он все еще морщился от боли; но у него не было иного выхода, кроме как исполнять предписание распрямителя, ибо так называемое санитарное законодательство в Едгин весьма строгое, и если распрямитель не будет удовлетворен тем, как исполнены его распоряжения, пациент подлежит отправке в госпиталь (где будет обитать вместе с нищебродами), а там ему придется куда хуже. Так, по крайней мере, написано в законе, но это не значит, что написанное непременно исполняется.
Позднее мне выпал случай присутствовать на беседе г-на Носнибора с семейным распрямителем, на которого было возложено наблюдение за исполнением лечебных предписаний. Меня поразило, с каким искусством тот избегал вопросов, в которых содержался хотя бы намек на интерес к физическому самочувствию пациента, хотя у хозяина вокруг глаз были отчетливо видны желтые круги, свидетельствующие о разлитии желчи. Сделать замечание по этому поводу значило грубо нарушить профессиональный этикет. Мне говорили, впрочем, что иногда распрямитель считает нужным вскользь поинтересоваться, нет ли у пациента физического расстройства, если находит это важным для работы по основному диагнозу; но ответы, которые он получает, бывают, как правило, неискренними и уклончивыми, так что ему приходится, в меру способностей, делать собственные выводы. Люди здравомыслящие, насколько мне известно, утверждали, что распрямителю на условиях строгой конфиденциальности следует рассказывать обо всех физических недомоганиях, которые могли сыграть ту или иную роль в данном случае; однако пациенты, что вполне естественно, осторожничают, ибо не желают уронить себя в глазах распрямителей, к тому же последние крайне невежественны в вопросах медицинской науки. Мне рассказывали про даму, имевшую смелость признаться, что одолевавшие ее сумасбродные фантазии и припадки страшной тоски, по поводу которых она обратилась за советом к распрямителю, возможно имели причиной ее физическое недомогание. «Вам следует бороться с этими проявлениями, — сказал ей распрямитель тоном благожелательным, но вместе с тем строгим. — Для телесного состава пациентов мы сделать ничего не можем; эти материи — не наша епархия, и я бы желал, чтобы вы избавили меня от дальнейших подробностей». Дама ударилась в слезы и клятвенно пообещала, что никаких недомоганий у нее впредь не будет.
Но вернемся к г-ну Носнибору. Ввечеру к особняку зачастили экипажи: посетители желали справиться, как он перенес очередную порку. Экзекуция была очень болезненной, но сердечное участие со стороны стольких людей доставило ему великое удовольствие, и он даже стал уверять меня, что испытывает искушение вновь совершить скверный поступок ради заботы, какую друзья его проявили к нему в пору его восстановления (вряд ли нужно пояснять, что говорил он это не всерьез].
Всё время, пока я находился в стране, г-н Носнибор продолжал усердно заниматься бизнесом и существенно увеличил свое и без того огромное состояние; но я никогда и ни от кого не слышал даже намека на то, чтобы он вновь «занедужил» или заработал деньги иначе чем совершенно безупречным способом. Мне по секрету сообщили, что, по заслуживающим доверия сведениям, здоровье его нисколько не пострадало от лечения, прописанного распрямителем, но друзья его предпочли не проявлять излишнего любопытства, и по возвращении его к делам на этот факт с общего согласия закрыли глаза: не ставить же в вину такой мелочи человеку, который, что ни говори, а натерпелся. Ибо телесные недуги считаются у них простительными в тем большей степени, чем меньше их причины зависят от телесной конституции болящего. Так, если некая персона разрушает здоровье излишествами за столом либо пьянством, это относят на счет психического расстройства, каковое и привело к названным последствиям — соответственно, персона эта заслуживает снисхождения. Но они совершенно безжалостны к таким недугам, как лихорадки, катары или легочные заболевания, которые нам представляются не зависящими от воли индивидуума. Единственно, они с большей терпимостью относятся к болезням лиц юного возраста — таким, как корь, — которые они ставят в один ряд с иными прегрешениями молодости и смотрят на них как на проявление извинительной юношеской опрометчивости (если заболевания эти не слишком серьезные и если в дальнейшем «грех» искупается выздоровлением].