Когда я заговорил об оригинальности и гении с джентльменами, которых встретил на ужине, устроенном г-ном Тимсом в мою честь, и сказал, что оригинальность мышления следует поощрять, мне пришлось пожалеть о сказанном. Мнение их сводилось к тому, что гениальность сродни преступлению: надобно ей прийти в мир, но горе человеку, через которого она приходит[27]. Человек должен думать обо всем так, как ближние, и да поможет ему Небо, если станет он думать хорошо о том, что они считают плохим. Трудно сказать, чем эта теория отличается от нашей, ибо слово «идиот» изначально означает человека, у которого обо всем есть собственное мнение.
Почтенный профессор дисциплины, именуемой «Житейская мудрость», господин под 80, но еще крепкий, весьма серьезным тоном заговорил со мной об этом после того, как я опрометчиво позволил себе обронить несколько слов в защиту гения. Он был одним из тех, кто имел наибольший вес в университете, — а также репутацию человека, сделавшего больше любого из живущих для искоренения оригинальности в любом ее виде.
— Наша задача не в том, чтобы учить студентов думать самостоятельно. Это, безусловно, последнее, что должен в них поощрять тот, кто желает им добра. Наш долг — добиться того, чтобы они думали как и мы, или, по крайней мере, думали то, что мы находим целесообразным доводить до них из того, что сами думаем.
Однако считалось, что в некоторых отношениях профессор придерживается довольно-таки радикальных мнений, ибо он числился президентом «Общества по искоренению бесполезных знаний и полному уничтожению памяти о прошлом».
Что касается экзаменов, табелей с оценками у них нет, равно как не одобряется какое бы то ни было соревнование среди студентов; считается, что тем самым поощряется эгоизм и нетоварищеское отношение к соученикам. Экзамены проводятся в письменном виде: кандидат на степень пишет ряд работ на утвержденные темы, из которых одни известны ему заранее, тогда как другие имеют целью оценить его savoir faire[28] и багаж знаний.
Мой приятель, профессор «житейской мудрости», слыл грозой для множества студентов; и, насколько я мог судить, такую репутацию имел не зря, ибо к профессорскому званию относился куда серьезней, чем иные. Я слышал, он завалил одного беднягу на экзамене за отсутствие «достаточной неопределенности» в работе, посвященной исключающим оговоркам в юридических документах. Другого выгнал за то, что в статье на научную тему тот в недостаточном количестве использовал такие слова, как «тщательно», «терпеливо» и «серьезно». Одному студенту было отказано в присвоении степени за то, что он слишком часто и в слишком серьезных вопросах оказывался прав, тогда как за несколько дней до моего прибытия профессор завалил целую группу за недостаточное недоверие к публикациям в печати.
По этому поводу разгорелись изрядные волнения, ибо профессор, похоже, поместил в ведущем университетском журнале статью, которая, как всем было известно, принадлежала его перу и изобиловала грубыми, но имевшими правдоподобный вид ошибками. Он позаботился распространить сие издание, дабы дать экзаменуемым возможность повторить в своих работах эти ошибки — что они, уверенные, что статья написана их экзаменатором, и сделали. Профессор завалил всех до единого, но такой поступок был сочтен весьма неблагородным.
Я процитировал новым знакомцам возвышенную гомеровскую строку, где говорится о том, что человек должен всегда бороться за первенство и стремиться во всем превзойти сверстников[29]; но мне ответили, дескать, нет ничего удивительного, что страны, где восхищаются такой отвратительной максимой, вечно вцепляются друг другу в горло.
— Почему, — спросил один из профессоров, — человек должен желать быть лучше ближних? Пусть будет благодарен за то, что он не хуже их.
Я рискнул, хотя и без запальчивости, возразить, что не вижу, как можно достичь прогресса в любой отрасли искусства или науки, да и в какой угодно области, без стремления человека к большему или меньшему самоутверждению, а следственно, и без соперничества.
— Конечно, нельзя, — сказал профессор, — поэтому мы против прогресса.
После этого не о чем было уже и говорить. Однако позже молодой профессор отвел меня в сторону и сказал, что ему кажется, я не совсем понял, каковы их взгляды на прогресс.
— Мы любим прогресс, но надо, чтобы он привлек на свою сторону народное мнение. Если кто-то знает о чем-то больше, чем ближние, ему следует держать знание при себе, пока, озвучив кое-что на пробу, он не убедится, что ближние с ним согласны или не прочь согласиться.