Единственная серьезная опасность, которую предвидел писатель, состояла в том, что машины настолько нивелируют разницу в физических и умственных способностях людей и настолько ослабят конкуренцию, что многие физически ущербные лица окажутся скрытыми в массе и передадут ущербность потомкам. Он боялся, что избавление человека от нынешних нагрузок может вызвать вырождение человеческого племени и в конце концов тело станет чистым рудиментом, а человек превратится в душу и приложенный к ней набор механизмов, в высокоумный, но бесстрастный источник и элемент механического действия.
«Много ли в жизни ситуаций, когда мы можем обходиться без вынесенных за пределы тела конечностей! Наше физическое состояние меняется в зависимости от времени года, возраста, улучшения или ухудшения материального благополучия. Если на улице ненастье, мы вооружаемся органом, который принято именовать зонтиком и который предназначен для защиты одежды или кожных покровов от вредного воздействия дождя. Сегодня у человека есть много экстракорпоральных членов, которые для него куда важнее, чем наличие густой шевелюры, и уж во всяком случае важнее бакенбард. Память его обращается к записной книжке. С возрастом он становится все более сложносоставным, на носу появляются приспособления для улучшения зрения, многие обзаводятся искусственными зубами и волосами; а если человек относится к состоятельным, то имеет в распоряжении большой ящик на колесах, пару лошадей и кучера».
Этот писатель ввел в обиход оценку людей в лошадиных силах и придумал классифицировать их по родам, типам, видам и подвидам, присвоив категориям названия, заимствованные из гипотетического языка и включающие указание на количество конечностей, которыми они могут управлять в любой момент времени. Он показал, что чем ближе люди к абсолютному богатству, тем более высоко и тонко они организованы, и никто, кроме миллионеров, не обладает полным набором конечностей, объединяющих человечество в единое целое.
«Эти мощные организмы, ведущие банкиры и коммерсанты, в течение одной секунды устанавливают связь с особями, принадлежащими к тому же роду, на всем земном пространстве; для их могучих и тонко устроенных душ не существует материальных препятствий, тогда как души бедняков засорены и стеснены в движениях материальным, налипшим на них, как патока облипает мушиные крылья или как зыбучий песок засасывает человека: их глухим ушам нужны дни и недели, чтобы расслышать то, что издалека сообщает им собрат, в то время как у более высокоорганизованных классов на это уходит секунда. Кто станет отрицать, что тот, чья идентичность определяется тем, что в его распоряжении находится литерный поезд, и кто может поехать, когда ему заблагорассудится, туда, куда пожелает, есть личность более высокоорганизованная, чем тот, кому пожелать подобного могущества — все равно что пожелать обзавестись птичьими крыльями (и с теми же шансами получить желаемое), и у кого ноги — единственное средство передвижения? Этот старый враг философов, материя, субстанция, губительная в основе и по существу, петлей сжимает шею бедняка и душит его, но для богатого материя нематериальна: тщательно продуманная организация экстракорпоральной системы освобождает душу.
В этом секрет очевидного пиетета, который бедные испытывают к тем, кто богаче; было бы величайшей ошибкой считать, что это почтение имеет причиной мотивы, которых следует стыдиться: это естественное уважение, какое все живые существа питают к тем, кого признают стоящими выше их на лестнице животной жизни; оно аналогично благоговению, какое собака чувствует к человеку. У диких племен необыкновенным почетом бывает окружен обладатель огнестрельного оружия, и на протяжении всех памятных человечеству веков людям было свойственно чувство, что те, кто больше всего стоит, и есть самые достойные».
В этом духе он продолжал еще долго, пытаясь показать, какие перемены в распространении животной и растительной жизни на территории королевства были вызваны тем или иным изобретением и как каждое было связано с моральным и интеллектуальным развитием человеческих особей; он особо описал вклад иных из них в создание и преобразование человеческого тела, равно как и вклад, который внесут они в будущем в разрушение последнего. Однако проповедь первого писателя имела куда больший успех, и ему удалось подстрекнуть народ к уничтожению всего, что было изобретено за предшествующий период длительностью в 271 год, каковой промежуток был согласован всеми партиями после нескольких лет споров, следует или не следует пощадить некую разновидность катка для глаженья белья, особо популярную у прачек. Наконец победило мнение, что каток представляет опасность, и он оказался под запретом, подпав под 271-летнее ограничение. Засим последовала реакция и ряд гражданских войн, едва не превративших страну в руины, но всё это находится уже за рамками моего повествования.