Сердце у меня на долю секунды остановилось, и я уже испугалась, что умру прямо сейчас. Но нет, оно снова застучало.
— Хорошо, Миша, делай как знаешь, — сказала я.
Михаил удивлённо на меня посмотрел.
— Что-то ещё? — спросила я.
— Ты что, совсем не расстроилась? Тебе придётся уехать из дома. Возможно, даже сменить круг общения… — продолжал «забивать гвозди» в моё бедное сердце супруг.
— Я согласна, Миша. Прости, мне надо бежать, у меня встреча, — нашла в себе силы выговорить я.
— Хорошо, — на лице у моего мужа всё ещё сохранялось изумлённое выражение. — Я завтра пришлю адвоката.
Я улыбнулась. Мне ещё надо было позвонить сыну и дочери.
Что с сыном, что с дочерью состоялся пустой, неприятный разговор.
— А что ты хотела, мам? — сказала мне дочь. — У вас же с отцом всего год разницы, а мужчины так быстро не стареют, так что всё О’кей.
— Мам, прости, но об этом все давно знали. Отец мне ещё полгода назад сказал, — добил меня сын.
Вот так вот тридцать лет жизни уместились в пару часов.
Но я всё равно не стала пить таблетку, надеясь, что сегодняшняя боль наконец-то станет последней…
Темнота и тишина начали раздражать, и я прошлась по комнате. Пол был холодный, но, чтобы найти хотя бы что-то, во что можно было завернуться, нужно было это увидеть. В отчаянии я произнесла:
— Ну, и где здесь свет?
И сразу после этого стены комнаты озарились мягким, тёплым, желтоватым светом.
— Умный дом? — прошептала я.
При свете всё стало казаться ещё страшнее, кривовато начерченная пентаграмма на полу, незнакомая комната, похожая на спальню, оформленную в историческом стиле. Зато на стуле я увидела что-то похожее на длинный халат. Надела, не стала морщиться оттого, что надеваю чужое, зато стало теплее.
Я осторожно подошла к окну, чтобы посмотреть наружу. Света за окном не было. Создавалось впечатление, что дом находится загородом, в лесу. Но решёток на окнах не было, как и ручек, за которые их можно было открыть.
Вдруг моё внимание привлекли блики, исходящие со стола перед зеркалом. Я обернулась и увидела, что на столе перед зеркалом лежит лист бумаги, прижатый небольшим светящимся кристаллом.
«Странно, что я его не заметила в темноте,» — подумала я.
Я взяла этот лист бумаги в надежде, что смогу прочитать. Буквы были незнакомые, но неожиданно я поняла, что они складываются в слова:
'Я не знаю, кто вы. Но если вы читаете это письмо, значит, у меня всё получилось, и теперь вы на моём месте.
Я ушла туда, откуда не возвращаются, и где меня не сможет найти тот, от кого я бежала.
Простите, если я нарушила ваши планы. Но, насколько я знаю, этот ритуал никогда не приводит того, кто не готов к переходу. Поэтому, скорее всего, ваш путь в том месте, где вы были, уже завершился…'
Дальше из письма я узнала, что я… попала в тело юной графини Адарии фон Равенгард.
Адария писала, что готова поделиться со мной памятью, чтобы облегчить адаптацию и рассказать то, что не напишешь. Для этого я должна была взять светящийся кристалл и приложить его к виску.
Девушка написала, что будет больно, чтобы я потерпела. Терять мне было уже нечего, поэтому я не стала думать о последствиях, взяла кристалл и приложила к виску.
Боль была слабая, как будто маленькие разряды тока по коже. Но вот метод передачи памяти, особенно болезненных моментов, был крайне неприятен.
Теперь я знала, что несколько лет назад, когда Адарии ещё не было и восемнадцати, на балу её увидел брат короля, герцог де Моэрт. И он стал ею одержим.
И всё бы ничего, и выйти замуж за герцога было престижно, тем, более, что герцог был проявленный дракон, на этом моменте мой мозг отказывался верить, и, если бы это было написано на бумаге, то вряд ли бы я поверила, но то что стало теперь частью моей памяти, не оставляло мне шанса сомневаться в том, что в этом мире есть драконы и за них даже можно выйти замуж.
Но герцог был женат и связан брачным обрядом.
А в данном королевстве разводы не предполагались.
Но де Моэрту очень хотелось заполучить Адарию и он сделал позорное предложение её семье взять её в наложницы, а в наложницы обычно шли простолюдинки, и для древнего рода такое предложение было неприемлемым.
Граф Равенгард, у которого было достаточно средств и влияния, чтобы выдать дочь замуж за достойную партию, в резкой форме отказал герцогу.
Совершеннолетие в этом мире наступало в двадцать лет. И неделю назад Адарии как раз исполнилось двадцать, а на следующий день в их дом ворвались королевские стражники. Отца арестовали, обвинив в заговоре против короля. Верные графу Равенгарду люди тоже были арестованы, как соучастники.