3
Старт. Три недели назад
– Всем занять свои места, – голос командира Русбата звучал глуховато и устало, – старт через пять минут.
– Укатали Сивку кривые горки, – блеснул знанием русского фольклора черный капрал морской пехоты США с редкой фамилией Смит.
– Крутые горки, – машинально поправил его Орлов, задумчиво потирая подбородок.
Он в который раз окинул взглядом просторный салон десантного транспортника.
Формирование Первой Космодесантной бригады ООН проходило быстро, но без спешки. Подбор кадров осуществлялся серьезно, поэтому солдаты могли очень многое. В частности: знали язык бывшего «условного противника». Практически все говорили по-английски, многие по-русски, американцы любили щегольнуть арабским. Тем не менее к каждому батальону были прикомандированы офицеры и солдаты «связи» других национальностей, владеющие языком на уровне идиом и иносказаний.
При Русбате от американцев числился Смит, от немцев – Волкофф, с другими Сергей пока не успел познакомиться, хотя это и входило в его прямые обязанности. Он получил должность координатора, как и предсказывал командующий. Все иностранцы находились в его непосредственном подчинении, составляя отдельный взвод. Кроме этого, Орлов числился инструктором по огневой подготовке, что давало возможность проводить в тире как можно больше времени вполне легально.
Сейчас весь батальон в количестве пятисот человек удобно расположился в креслах инопланетного челнока, ожидая старта к звездолету. Техника, оборудование, оружие и припасы были загружены в трюм.
– Страшное дело, какой громадный «боинг», – негромко поделился мыслями батальонный врач Алексей Анисимов.
Он сидел рядом с Орловым совершенно неподвижно, напряженно ожидая старта.
– Это малый десантный корабль, так сказал Гость на инструктаже, – ответил Орлов, – представляете, как выглядит средний, а тем паче – большой?
– «Тем паче»? – оживился Смит, – что означает?
– Тем более, – ответил за Сергея Волкофф, – старорусское.
– Спасибо, – вежливый Смит просто излучал жажду знаний. – Скорей бы старт.
– Нервничаете, капрал? – немец поднял невозмутимый голубой взор на афроамериканца.
– Если что-то происходит со мной впервые, я нервничаю всегда, лейтенант.
– Оберлейтенант.
– Этого мне не выговорить.
– А «Гусиноозерск» вы выговорить можете?
– Это же по-русски, плюс – название стратегического объекта. Хочешь gне хочешь, а приходится.
– Вот и звание мое считайте стратегическим приоритетом, иначе бундесвер может перепутать морскую пехоту с бандой туземцев и открыть беспорядочную стрельбу.
– Беспорядочную? Охотно верю, – Смит снисходительно посмотрел на Волкоффа и, пожав плечами, добавил. – О'кей, фельдмаршал, пусть бундесвер живет.
Волкофф покраснел, но от дальнейшего препирательства воздержался. «С претензиями, но не глуп, – отметил про себя Сергей, – а Смит очень даже хорош для капрала».
Насколько напряженно все ждали сигнал к старту, настолько неожиданно он прозвучал. Анисимов вздрогнул, Смит перекрестился, Волкофф крепко сжал подлокотники кресла. Других Сергей не видел, поскольку сидел у стенки и мощная грудь немца заслоняла ему весь боковой обзор.
Старт прошел на удивление мягко, никаких перегрузок, заложенности в ушах, тряски или других неприятных ощущений. Чувствовалось легкое ускорение, через несколько минут по просьбе большинства была устроена краткая демонстрация невесомости, затем все пришло в норму, и голос комбата пояснил:
– Мы в космосе, расчетное время стыковки – через два часа. Можете расслабиться.
Неформальный комментарий командира вызвал приглушенный взрывчик улюлюканья и аплодисментов. Пятьсот свежеиспеченных космонавтов сгрудились у иллюминаторов, с которых плавно сползли наружные защитные шторки. За толстым стеклом чернело космическое пространство.
– I` ll be dam… – начал было Смит, но вспомнив, что на службе, исправился, – чтоб я так жил!
– Мы стартовали первыми в бригаде? – озабоченно поинтересовался у Сергея китайский лейтенант Чен.
– Да, – подтвердил Орлов.
– Отметьте, пожалуйста, в бортовом журнале, господин майор.
– Что отметить? – Орлов в недоумении уставился на китайца.
– Я первый китайский космонавт! – с гордостью ответил Чен, выпячивая грудь.
– Тогда и я – первый, – оживился Смит, – первый бруклинский!