— Эдвард, как они ведут себя с моим отцом, да еще в его собственном доме! А с мамой! — горько воскликнула она, садясь на диван и откладывая в сторону шляпку. По ее щекам снова побежали слезы. — С дорогими папой и мамой, добрее которых нет никого на свете!
— Есть. Это ты, любовь моя, — ответил мистер Травилла, садясь рядом с женой и обнимая ее. — Нет тебя добрее на всем белом свете. И милее тоже нет. Да, поведение Анны и Луизы постыдно, но ты-то почему позволяешь себе так из-за него огорчаться?
— Ах, Эдвард, дорогой, ты прав. Я постараюсь не обращать на них внимания. Но сейчас мне надо выплакаться. Я скоро успокоюсь. Никогда не думала, что мне будет так неуютно в отцовском доме. Боже мой, был бы цел Йон, мы бы сразу туда уехали! — вздохнула Элси.
В будуар постучал мистер Динсмор:
— Можно? Я очень рад, что ты поживешь со мной, доченька, — сказал он, садясь по другую сторону от дочери и беря ее за руку. — Меня огорчает, что Аннина выходка так тебя задела, — добавил он.
— Спасибо, папочка. Мне больно не за себя, а за тебя и за маму.
— О нас с мамой не волнуйся, дорогая. Мы взрослые люди, и вполне способны за себя постоять. Скоро все наладится: Анна уже сообщила, что они с Луизой уезжают на восток. Естественно, с детьми, слугами и прочим хозяйством. Они будут жить самостоятельно, ибо не желают иметь с нами ничего общего. Хотя, конечно же, я должен буду их содержать, — и мистер Динсмор засмеялся.
— Я полагаю, ты сочтешь за великую милость разрешение назначить им содержание, — саркастически заметил мистер Травилла.
— Конечно. Должен признаться, я не знаю никого наглее и сумасброднее Анны.
— Позволь нам разделить с тобой эту привилегию.
— Благодарю тебя, друг Травилла, но давай обсудим этот вопрос позже. Я знаю, вы с Элси опасаетесь, что дурно воспитанные дети Анны плохо повлияют на ваших детей. Я тоже боюсь за них и за свою Розочку. Она еще слишком мала, чтобы противостоять такому безобразию. Но, к счастью, Анна с Луизой решили, что до отъезда останутся с детьми и слугами в дальней части дома. Анна мне об этом сообщила, явно надеясь меня уколоть. Она и не догадывается, какой подарок нам преподнесла! Наши дети просто не будут к ним ходить.
— Ох, мне сразу стало легче, — обрадовалась Элси. — А с тетей Лорой мы всегда найдем общий язык.
— Ховарды у меня не живут. Пайнгроув тоже уцелел, и они приехали сюда только на один день, чтобы поприветствовать нас, — сказал мистер Динсмор.
Элси просияла:
— Значит, скоро дом будет целиком наш! Ах, какая я глупая! Переживаю на пустом месте!
— Да и я тоже хорош, забеспокоился из-за пустяков, — улыбнулся ей мистер Динсмор. — Давай, дочь моя, будем мудрее. Анна и Луиза уже ушли на свою половину, так что ты их больше не увидишь. А отец будет с нами.
Лора Ховард, хоть и сама была потрясена и оскорблена поведением сестер, все-таки попыталась оправдать их грубость и неблагодарность.
— Луиза и Анна цережили такое горе, — объяснила она Розе и Элси после чая, — они столько перенесли! Потеряли мужей, братьев. Я уж не говорю об имуществе. В Розленд пришли солдаты генерала Шермана. Вели они себя довольно бесцеремонно. Анна, конечно, не сдержалась, нагрубила им. Солдаты в долгу не остались, отобрали у нее все — деньги, часы, драгоценности. Заодно и у нашего бедного отца вывернули карманы. А потом разграбили и подожгли дом. Вобщем, Розленд сгорел дотла.
Женщины плакали, слушая Лорины рассказы о сценах насилия и вандализма в Розлэнде, Ашлэнде, Пайнгроуве и в других поместьях и окрестных поселениях. Мародеры не пощадили даже священника, того самого, который часто навещал и утешал мать Эдварда перед ее кончиной.
— Он сильно пострадал от конфедератов, а ведь был сторонником Линкольна, — сказала Лора. — Но солдаты Шермана отобрали у него все, а его самого чуть не убили. Я знаю, что он голодал.
— Немыслимо! — воскликнула Роза. — И это американцы! Просто не верится! Но что поделать, война жестока и безбожна. Негодяи получили возможность проявить свою темную сущность в полной мере. Им все равно, на чьей они стороне — лишь бы потешить свои животные страсти. Слава Тебе, Господи, что война закончилась! Избави нас по великой милости Твоей от ее повторения!
— Аминь, — взволнованно отозвалась миссис Ховард и тихо заплакала. — Нэд, сыночек мой ненаглядный! Бедные мои братья! Все они в могиле. А мой покалеченный муж! Мне иногда кажется, что сердце мое не выдержит!
Несколько минут Лора не могла говорить: ее душили слезы. Все молча ждали, пока она успокоиться. Не было слов, которыми можно было ее утешить... Наконец Лора справилась с собой, глубоко вздохнула и сказала: