Многие огоры бежали ко вратам, и кхорниты устремились в погоню. Боевой зверь, всадники которого повисли мёртвыми в сёдлах, преследовал Ушкара Мира, угрожая раздавить его. Слева раздался безумный вопль, и два кхоргората Рабов Крови прыгнули на чудовище. Зверь упал. Мир не остановился посмотреть, как один из кхоргоратов откусил голову животного, разгрызя его большие рога могучими челюстями, и целиком проглотил.
Смертоносец продолжал бежать. Большие и маленькие тела вновь устилали поле битвы, как много раз прежде. Ушкар поборол ликование от вида бойни, ведь этот путь вёл к истинному проклятию. Цепляясь за уцелевший до сих пор стержень собственной воли, он срезал бегущего огора, затем второго. Раззявленные красные врата поблёскивали уже совсем недалеко. Тут и появился Матрор, вышедший навстречу ему с высоко поднятым мечом.
Мир тут же прекратил преследование, изготовившись к возобновлению поединка.
V
Череп ухватился за волосы очередного трофея и оттянул их, готовясь отсечь голову и добавить её к растущим пирамидам.
Мужчина застонал и открыл глаза. Тут же Череп отпустил его голову и перевернул воина на спину. Умирающий кровавый налётчик заморгал; его глаза, освободившиеся от ярости, вновь исполнились страха.
— Где я? Что это за место? — спросил он. Взглянув на собственную грудь, чтобы рассмотреть глубокие раны, воин увидел развитые мышцы и грубые татуировки, а также шипованые ремни, носимые вместо одежды. Его глаза расширились. — Что со мной случилось? Во что я превратился?
— А, — произнёс Череп. — Ярость покинула тебя.
— Ярость? А ты кто? Где я?
— Я — Череп, — ответил Череп, присел рядом с кровавым налётчиком и воткнул свой длинный нож в землю. — Скажи мне, зачем люди сражаются?
Лицо мужчины исказилось в недоумении.
— Я умираю, а ты загадываешь мне загадки? Помоги мне!
— Так я и помогаю тебе. Ответь на вопрос, и немного разберёшься, где ты.
Умирающий закашлялся. Его дыхание вырывалось толчками, розоватая кровь пенилась на губах.
— Человек сражается, чтобы защитить свою землю или свою семью. Или ради денег.
— А если этих вещей больше нет?
— Тогда человек сражается, чтобы выжить.
— Очень хорошо. Вот этим ты и занимался, — объяснил Череп.
На лице мужчины отразилось жуткое осознание.
— Старые боги! Я вспоминаю… Что я наделал? Что я наделал! Краснота больше не застилает мой взор. Теперь я вижу, я вижу!
— Шшш! — шикнул Череп, наклонился к умирающему и пригладил его волосы, влажные от пота и слипшиеся от крови. Кожа мужчины была склизкой, его борода замусолилась и покрылась запёкшейся коркой. Лицо его, как и тело, обезображивали татуировки, но под этой маской дикости проглядывало подлинное страдание.
— Красное неистовство оставило тебя. Кхорну ты больше не нужен. Он покинул тебя.
Мужчина заплакал.
— Я убил их всех… Моих друзей. Я съел их сердца.
— А знаешь, зачем ты это сделал? — спросил Череп. — Ты сделал это, чтобы выжить.
Он оглянулся туда, где до сих пор сражались Мир и Матрор. Уже наступал вечер, а эти двое продолжали биться, и ни один не мог превзойти другого. Огоры либо погибли, либо сбежали, а Рабы Крови приостановили свои перебранки. Те немногие, кто уцелел, обессилено упали на колени и осоловелыми глазами наблюдали за смертоносцами. Кучка других занималась своими подношениями Кхорну. Блуждая по полю битвы, они отсекали головы от тел павших, и складывали их в пирамиды, оставшиеся ещё со вчерашнего боя. Одна из них выросла выше прочих и пылала. Раскрытые челюсти и глазницы сияли огнём.
— Я поведаю тебе одно сказание, — мягко произнёс Череп. — Была однажды земля, а в самом её сердце лежал славный город под названием Мир. Были у него короли, добрые и справедливые, и правили они образцово. Много войск было у Мира, умелых в битве, и состоящих из могучих воинов и рыцарей, что седлали сказочных зверей. Сотен волшебников они могли призвать на войну, а жители той земли превосходно владели ремеслами. Они были миролюбивы, но с готовностью направили свои умения на создание смертоносных устройств, как только боги оставили Владения. Благодаря этим механизмам, они оставались свободными даже тогда, когда соседние с ними народы пали пред Хаосом и были либо уничтожены, либо совращены один за другим, до тех пор, пока земля Мира не осталась в одиночестве посреди моря тьмы.
— Многие годы Мир сопротивлялся, подобно лучу света в тёмную эру крови. Беженцы из других земель заполонили его улицы, но город принимал их без возражений. Многообразие стало их силой.