Вначале меня это удивило - что в нашем Большом Дворе делать людям Вояра?, а потом поняла, в чем дело: сейчас тайная стража постоянно держит в поселке своих людей, чтоб следили за домиком ведуньи - мало ли кто там может объявится... Понятно, что тайные стражи иногда меняются, и вот с одним из таких я и поговорила. Ох, лучше бы я этого не делала - одни расстройства...
Увы, сообщенные им новости о сестрице были совсем невеселые. Зятек окончательно обнаглел, и более того - начал распускать руки, и это происходило все чаще и чаще... Впрочем, подобное меня не удивляло, об этом я догадывалась и сама. Про то, что он поколачивает Даю, было известно всем, да вот только моя неразумная сестрица вовсю отрицала очевидное. Оправдывалась тем, что, мол, споткнулась случайно, или же по рассеянности о дверной косяк ударилась - оттого, дескать, очередной синяк и появился. Что ж, судя по неуменьшающемуся количеству синяков на теле сестрицы, внутри наш дом состоял не иначе как из одних косяков...
С некоторых пор в нашем доме стал командовать зятек. С Даей он ссорился уже не ежедневно, а ежечасно, работать по-прежнему не хотел, и даже слышать о том ничего не желал. Дескать, никто из его семьи никогда не работал - и, между прочим, все они хорошо живут!.. Тебе, дескать, надо - вот и работай, а от меня отстань! Вместо того он усиленно проматывал с дружками-прихлебателями те деньги, что еще оставались в семье. Когда же ему в очередной раз не удавалось выудить у Даи несколько монет на выпивку и гулянку, то он утаскивал что-либо из дома, а затем по дешевке сбывал украденное на постоялых дворах. Наше немалое хозяйство просто таяло на глазах...
Но самое удивительное и неприятное состоит в том, что Дая во всех своих бедах винила именно меня! Да-да! Она убедила себя в том, и без остановки твердила окружающим: во всем, что сейчас происходит, виновата Лия. Это она, дескать, и раньше, еще живя дома, ненаглядного супруга Даи со свету сживала, вздохнуть не давала, да тиранила его так, как могла! И вот именно Лия и довела ее разлюбезного супруга до такого состояния, что он до сей поры все еще в себя придти не может! Дескать, оттого-то ее милый муженек и пьет, что нервы у него разболтаны... А все это проихошло произошло из-за склочного характера Лии. Вот если бы вдобавок ко всему не рассердила и не оскорбила бы Лия ее мужа при своем отъезде из поселка, не сломала бы ему несколько ребер - и тогда ее муж сейчас вел бы себя совсем по-другому! Да еще, мол, и тайный ухажер Лии объявился в их доме после того, как она уехала. Этот невесть откуда взявшийся пришлый парень тоже на ее милого супруга взъелся, всыпал бедному непонятно за что, обидел смертельно, да еще и красоту его несказанную попортил!.. В общем, моя глупенькая сестрица решила, что во всех ее нынешних несчастьях виновата именно я, и никто другой.
Во уже который день у меня на сердце будто камень лежит - так и тянет не в Нерг направиться, а помчаться в свой поселок, с Даей поговорить, объяснить ей все, да а заодно вновь зятька поучить уму-разуму! В этот раз он бы у меня так легко не отделался! Все бы ребра ему пересчитала, выгнала б этого бездельника из дома взашей, с хозяйством бы разобралась, сестрицу б успокоила, вразумила... Ох, навела бы я там порядок и в доме, и в семье!
Да только, если вдуматься, то все напрасно: зятька учить бесполезно - если у человека в такие-то годы ума нет, то от моего битья его ну никак не прибавиться, а вот сестрица... Выгони я ее лодыря - так она за своим красавцем-муженьком пойдет куда угодно, да при том еще больше меня возненавидит.
Хотя уж куда больше! И без того она недавно такое сотворила, что весь поселок просто ахнул. Наверное, затмение какое на сестрицу нашло, не иначе! А может, просто муженьку любимому хотела угодить... Даже поселковый священник сотворил молебен о просветлении неразумной Даян! Не знаю, чем Дая думала, да вот только у нее хватило толку публично, в храме, при всех от меня отречься - дескать, не нужна ей такая сестра, что ее ненаглядного мужа настолько люто ненавидит, что даже убить его готова, и, дескать, не просто готова, а уже не раз пыталась это сделать!..
Ладно бы только на словах отреклась, но ведь она меня и прокляла... Больше того: Дая поставила в храме свечи за упокой моей души - дескать, отныне я для нее умерла... Ужас! Наверное, помутнение разума какое у нее случилось... Зятек, говорят, при этом выглядел таким довольным, что едва ли не лоснился от счастья. Совсем как кот, сожравший, наконец, давно приглянувшийся ему шмат мяса. После Ну, а после зятек твердил всем и каждому: вот, дескать, как меня любят, вперед всей родни ставят, да я, мол, и того дороже стою, а вы не цените!..
Ах, Дая, Дая, дурочка ты моя глупенькая, что же ты натворила, малышка?! Отныне же я не смогу в поселок вернуться, даже хотя бы просто для того, чтоб проведать тебя, девочка моя! Даже если я туда направлюсь, то не знаю, что случится в дороге - конь падет, разбойники нападут, в трясине сгину, но в наш родной поселок мне отныне хода нет. Закрыт отныне от меня Большой Двор. Проклятие родных - страшная вещь, не приведи Пресветлые Небеса получить такое на свою душу...
- Придется тебе все это перетерпеть - продолжал Кисс, как бы отвечая на мои невеселые мысли. Он, в отличие от остальных, знал о том, что натворила сестрица. - Все одно сейчас ты ничего не можешь сделать, чтоб хоть как-то изменить то, что случилось. В таких случаях обычно требуется, чтоб прошло какое-то время. Потом твоя сестра одумается, и сообразит своей безмозглой головой, что можно делать, что делать нельзя ни в коем случае, а о чем не следует даже думать. Если, конечно, в ее пустой голове есть то, чем люди думают...
- Дая не безмозглая!
- Ладно, пусть не безмозглая. Тогда безголовая. Принципиальной разницы не вижу. И все, хватит ее жалеть! Извини, но сейчас не до того. Нам и без того найдется, о чем надо беспокоиться в первую очередь. Нравится тебе это, или нет, но сейчас стоит выбросить из головы все мысли о сестре. Она уже давно не ребенок, двадцать лет девице, так что пусть начинает хотя бы иногда думать своей головой, и не перекладывать свои беды на тебя! Ну, а копаться в никому не нужных переживаниях и вытирать горькие слезы своей великовозрастной сестрице будешь, когда все закончится. Может, к тому времени и она перестанет дурить, и поймет, что виноватого ищет не там. Пусть лучше посмотрит на себя и на своего муженька. Вдруг произойдет чудо, и мозги у нее на место встанут.
- Но...
- Ты лучше внимательней смотри за тем, что творится вокруг. Здесь хотя и дружеская страна, но, тем не менее, это не твой дальний северный край, где тишь да гладь. Мы все же находимся по другую сторону горной гряды, в Харнлонгре, а здесь нравы несколько отличаются от тех, к которым ты привыкла, сидя в густых зарослях камыша на своем глухом и застойном болоте. Хотя в мутной водице того тихого болота тоже кое-какая пакость водится. Сам лично видал такую именно на том темном берегу. Вылезла прямо на меня из воды такая, скажу тебе, жуткая особь, что и вспоминать не хочется! Только представь себе: мало того, что эта тварь хвостатая, так еще и на редкость неприятная! До сих пор вспоминать о той встрече не хочется...
- Кисс, зараза, чтоб тебя!..
- Ну-ну, растение мое болотное, будем считать, что ты в ту незабываемую ночь заявилась ко мне на свидание, причем в своем настоящем облике, а я, разиня такой, не оценил всей глубины твоих чувств. Насчет этого, Лиа, не волнуйся: твой волшебный облик в ту незабываемую ночь навечно врезался в мою трепетную душу... Все, хватит об этом!. Заговорился с тобой и забыл, что хотел сказать... А, вспомнил! Мы вскоре на отдых встанем. Через несколько верст на дороге поселок будет, и, кажется, довольно большой. Надеемся, что там кузня имеется. У нашего здоровяка-лекаря конь подкову потерял. Так что заодно и перекусим на постоялом дворе. Ну, а ты и там можешь скорби предаваться. Не знаю, правда, для какой надобности...
Довольно хмыкнув, Кисс отъехал от моей телеги. Правильно сделал, а то я уже начинала думать, чем бы таким в него запустить, причем потяжелей... Впрочем, своей цели он добился, успел меня разозлить, и я невольно отвлеклась от тяжких мыслей о Дае. Следует признать, что Кисс прав: пустыми переживаниями, как, впрочем, и жалостью, сестрице не поможешь. Все эти чувства следует отложить на потом, а сейчас надо думать о другом, как можно меньше отвлекаясь на ненужные мысли.