Паузу закрыли той же картинкой: Данилов крупным планом. Затем появились ночные огни, на фоне входа в здание, он что-то доказывает врачам, нервничает, отмахивается от журналистки.
– Даня, ты стал героем экрана, – без злорадства заметила Полина, ну, может быть, совсем чуть-чуть. – Что-то кислый ты, Данилов, нервный… И чего ж тебя так колбасит, будто твой папа умер? Неужели до миллиарда не хватило ста рублей? Хм! Не привык к осечкам? А бумеранг никто не отменял, Даня, он обязательно догонит тебя и прямо в лоб влетит. Мне этого очень хочется, а справедливые желания, как показывает практика, исполняются.
Павел Терехов, скрестив на груди руки и…
…наклонив голову вперед, исподлобья уставился на упитанную парочку, сидевшую напротив, – обвешанную золотом даму с внешностью мошенницы с рынка и ее мужа, похожего на дикого кабана в цивильном костюме. Не отрывая от обоих взгляда волкодава, Павел потребовал:
– Мне нужны свидетели драки.
– Мы решили детей не вмешивать… – начала было директриса, он не дослушал, поднял ладонь, прервав ее:
– Кто мы? С нами ничего не обсуждали, о себе вы не можете говорить во множественном числе, следовательно, решение не привлекать детей принято вами и этими гражданами.
– Мы родители, – угрожающе произнес кабан напротив.
– Да, но родители одной стороны, – невозмутимо уточнил Павел и повернулся к директрисе. – Мы представляем вторую сторону. Почему же с нами не обговорили формат общения?
– Но избит наш ребенок! – агрессивно рявкнула «мошенница с рынка». – Вашим сыном избит!
– И что? – вступила Тамара, излучая спокойствие. – Избил просто так? Без причины? Никогда не поверю. Кстати, у нашего ребенка синяк на весь глаз. Лиловый. Только Тима ни на кого не жаловался.
– Вы бандита воспитали! – не снижала градус негодования мамаша. – Ему место в колонии для несовершеннолетних.
– Считаете, наш Тимофей сам себе поставил синяк?
– Значит, так, – сурово сдвинув брови, сказал Павел, давая понять одним тоном, что спорам положен конец. – Я требую привести сюда свидетелей драки для дачи показаний. Надеюсь, мое желание вы удовлетворите.
У директрисы тяжелое положение. Терехов работает в правоохранительных органах, его она побаивалась, так как от служителей закона чего угодно можно ожидать, а мама с папой пострадавшего мальчика – ходячий мешок денег, что всегда актуально для нужд школы, построенной еще в советские время. Всем угодить не получится. А кто из них главнее? Тут без вариантов, пострадавшая сторона. Но, покосившись на Терехова, директриса совсем приуныла.
Длинный, худой, белобрысый, уши упрямо торчат по бокам головы, у этого Павла Игоревича на физиономии нарисовано: удавится, но не пойдет на компромисс. И что в нем нашла его жена, очаровательная женщина? Воспитанная, спокойная, лицо такое… аристократичное, удлиненное, носик тоненький и ровный, лоб высокий, бровки дугой, глаза умные, фигура модельная, впрочем, она хореограф, отсюда и фигура. А как одевается… какой вкус! Пожалуй, она красивая, но замечаешь красоту со второго взгляда, потому что она не броская. Обоим за тридцать, к сожалению, нынче это возраст, когда замашки еще максималистские.
То ли дело вторая пара: простые, как фуфайка, обоим за сорок, бизнесмены, правда, мелкие, но разобьются в лепешку ради единственного сыночка (дрянь пацан, в маму и папу, уже сейчас видно), но с большими амбициями оба. Всего-то надо извиниться перед родителями Артура, неужели это так трудно? Но, взглянув снова на родителей Тимофея, директриса сдалась и позвонила учительнице, та привела девочку и двух мальчиков из первого класса, Тимофея не было, его оставили дома. Дети опасливо косились на директрису. Павел догадался: они наверняка получили инструкцию не болтать, поэтому решил их внимание переключить на свою персону:
– Ребята, вчера вы были свидетелями…
Тамара положила руку на его запястье и сказала:
– Давай, лучше я? (Он пожал плечами и повелительно указал ладонью на троицу, мол, начинай.) Ребята, вы не могли бы помочь нам? Пожалуйста, расскажите, что вчера произошло у Тимы и Артура. Они поссорились, да?.. Все ссорятся, даже взрослые. А из-за чего ссора была?
Девочка выпятила нижнюю губу и всхлипнула, Тамара догадалась: это, говоря языком Павла, потерпевшая. Она подхватилась и, сделав всего пару шагов к девочке, присела на корточки, взяла ее за плечики, испуганно спросила: