– Я что-то обидное сказала? (Девочка отрицательно качнула головой.) Тогда почему ты плачешь?
– Потому что Артур сказал, чтобы ничего не говорила про него, – сдал мальчик, безусловно, он на стороне Тимофея. Ура!
– Почему нельзя говорить? – прикинулась Тамара наивной и удивленной. – Разве у вас есть тайны? Вы же еще маленькие. (Ребята молчали.) Понимаете, мы папа и мама Тимы, если он виноват, накажем его. Но если не виноват, а мы его накажем, это будет несправедливо, верно? (Не подействовало.) Значит, он виноват, мы обязательно его накажем…
– Тима не виноват, – пропищала девочка, вытирая слезы.
– Это мы решим, когда узнаем, из-за чего случилась драка, – сказал Павел, но, поймав на себе укоризненный взгляд Тамары, скрестил на груди руки и опустил голову, давая понять, мол, больше не вмешаюсь.
– Артур задирал Нюшу, – сказал, наконец, сердитый по виду мальчик.
– Задирал? – якобы удивилась Тамара. – Как задирал, зачем?
– Артур дергал ее за косичку, дергал больно, Нюша плакала, а он смеялся. А вчера после физкультуры спрятал ее юбку, бегал с ней и размахивал.
– Нюша догнала его и ударила рюкзаком, – вступил второй мальчик, не выговаривая букву «р». – Артур ударил ее в лицо, у нее синяк вот здесь. – Он уткнул палец под свою скулу. – Вы посмотрите сами. Тогда Тима с ним подрался.
– То есть Тима вступился за Нюшу? – уточнила Тамара.
Дети, включая всхлипывающую жертву террора, закивали. Директриса подала знак молодой учительнице, та вывела детей за дверь, теперь Павел решительно взял слово, чтобы поставить точку в школьном инциденте:
– Даже не вздумайте мне говорить о поведении Тимофея, у него правильное поведение – защищать слабого. Лучше с родителями Артура проведите беседы, иначе они вырастят преступника, который рано или поздно попадет ко мне. А если ваш сын, – обратился он к двум обалдевшим мумиям, – вздумает отомстить одноклассникам за то, что дети рассказали нам правду, я займусь конкретно вами и познакомлю обоих с органами опеки, так как вы не справляетесь с обязанностями родителей и не умеете воспитывать достойного члена общества. Авторитет агрессией не зарабатывается, надеюсь, я понят. Разрешите откланяться?
Он поднялся и пошел к выходу, открыв дверь, пропустил Тамару, кинул оценивающий взгляд на директрису и родителей Артура, после чего вышел.
– Это что такое? – возмутился папа Артура. – Это кто такой?
– Следователь, – сказала упавшим тоном директриса, потеряв всякую надежду на помощь со стороны этой пары. – По особо важным делам.
Павел открыл дверцу авто, Тамара села на пассажирское место и посмеивалась, поглядывая на него. За рулем он не отвлекается, поэтому ни разу не взглянул на нее, но угадал:
– И что во мне смешного?
– Очень много, – улыбалась она. – Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, когда ты заявил: «Мне нужны свидетели для дачи показаний». Павлик, ты хоть иногда слышишь себя? Это же дети. Потом грозно всех ставил на место и повелительно махал руками. Не могу отпустить эту картину, а также маму с папой Артура, они смотрели на тебя как на инквизитора. Это очень смешно.
– А мне нет. Вот такие мамы-папы и куют уродов, которые считают себя властелинами, а мы потом разгребаем все, что они натворили, и скажу, творят… с талантом фантастов. Их бы энергию да в мирных целях. Я рад, что экзекуция у директора школы так быстро закончилась и в нашу пользу.
С детьми, а их трое, сидела мама Павла, едва они появились на пороге, она убежала на работу, предупредив: близнецы спят, а Тима в большой печали думает в своей комнате и вздыхает. В гостиной Терехов упал в кресло и позвал:
– Тимофей! Тима, ко мне!
– Вот и я о том же, солидарна с твоей мамой. – И Тамара передразнила его: – Тима, ко мне! Как собачку зовешь. Семилетние дети у тебя свидетели для дачи показаний… Уф, Павлик, у тебя нет различий.
– Не придирайся. Ти-ма!
Пауза. Послышались неторопливые шаги, в дверном проеме показался Тима, похожий на Терехова – такой же белобрысый, с торчащими ушами, он шел к отцу хмурый, глядя в пол. Подошел и положил на столик рядом с креслами… ремень. Павел несколько опешил:
– А это еще что?
– Воспитатель, – вздохнул Тима. – Нюша сказала, что ты меня за драку ремнем будешь воспитывать. Я готов.
Тамара отвернулась и затряслась от беззвучного смеха. Павел не растерялся, взял его за худенькие плечики, придвинул к себе, поставив между ног, и сказал: