- Единый, помилуй! – раздалось рядом. Я поднял взгляд на настоятеля, на бледном в свете магического фонаря лице которого были написаны и удивление, и ужас, правую руку он прижимал к груди, а сам, казалось, шатался. Всё-таки я ошибся насчёт его военного прошлого. Однако ещё один поверженный мне точно был не нужен. Монашка, конечно же, успела к нему первой.
- Перестаньте волноваться, отец Фонтий! Помните, что у вас…. – она не договорила, закусив губу, но и без слов было понятно.
- Да, да, Тая,– рассеянно ответил тот, отвернувшись, наконец, от трупа. Я, было, удивлённо приподнял бровь, но тут же напомнил, что меня такие вещи не касаются. Вполне было возможно, что все монахи и монашки знакомы друг с другом, и общаются исключительно по имени.
Я отозвал жандармов от поисков – всё равно те так ничего не нашли – и наказал тем сопроводить настоятеля обратно до монастыря, тем не менее не задать самый главный вопрос не мог:
- Вы его узнали, монсеньор?
- Да, – глухо ответил тот. – Это брат Наир.
Я кивнул и вернулся к осмотру убитого. На лице и где либо ещё на теле видимых повреждений не было. Видимо, грязь смягчила удар при падении. Выражение лица было благостное, в сложенных перед собой руках – чётки, что у меня на мгновение даже закралось сомнение – он ли наш клиент? – однако, обнаруженный при проверке карманов амулет-ключ подтвердил первоначальную гипотезу.
- Вы думаете, что это он украл ту…. вещь? – с вызовом спросила у меня госпожа легат, когда наша нестройная процессия потянулась к монастырю. Я шёл впереди, за мной семенила навязанная Орденом наблюдательница, а замыкали шествие мои помощники с парой жандармов, вчетвером тащившие носилки с телом монаха.
- Да, – коротко ответил я, думая уже о другом. Весь благостный вид убитого монаха говорил о том, что он не чувствовал опасности, а значит был со своим убийцей хорошо знаком. А с кем мог быть знаком монах, практически не покидающий пределов монастыря? Правильно, только с такими же монахами! Не монастырь, а змеиное гнездо!
- Но.… но он мог оказаться там совершенно случайно! Может быть, он хотел остановить преступника! – вскинулась неуёмная монашка. – Ведь похищенный предмет рядом с ним не нашли!
От такого любой бы закатил глаза, но я удержался. Остановить преступника чётками и молитвой?!
- Разумеется, не нашли. Ради чего тогда второму преступнику убивать сообщника? – глупый разговор, а ведь впереди был ещё допрос всей монашьей братии.
Как только наша процессия, наконец, достигла жилища настоятеля, я передал тело погибшего экспертам, чтобы те записали возможный остаточный магический след, а затем отправили в Управление. Сам же взялся за дела монахов, безропотно переданных мне главой обители. Чтобы не терять времени, просмотр дел я совместил с допросом, поочередно вызывая в кабинет настоятеля обитателей монастыря. Типичные для всех вопросы – когда и где был, когда и где видел брата Наира – перемежались просьбами высказать свое мнение о личности убитого, а также вопросами личного характера, почерпанными из дела, которое я быстро пролистывал, отмечая самые важные моменты.
Всего монахов в обители оказалось – О, ужас! – восемьдесят семь, и с каждым предстояло поговорить и вывести на чистую воду. Раздражаться я начал с первых же секунд. А всё из-за того, что осчастливленной оказаться в мужском монастыре монашке взбрело в голову устроиться прямо за моей спиной. Видимо для того, чтобы лучше видеть недоступные доселе объекты из противоположного лагеря. С началом допроса моё раздражение не утихло, а наоборот, начало нарастать как снежный ком.
Судя по ответам монахов каждый второй метил в святые, а остальные уже считали себя таковыми. Вся суть допроса сводилась к следующему:
- Где и когда были в течение дня?
- У себя в келье, молился за благодать Единого, потом перешёл в молельный дом и там тоже молился.
- Где и когда в последний раз видели брата Наира?
- Не помню. Мои мысли всегда прикованы к созерцанию отражения Единого.
- Что скажете о брате Наире?
- Единый не позволяет нам судить наших братьев.
И так более чем шестьдесят раз, с небольшими вариациями на тему исполнения монахами различных бытовых обязанностей, на которые те отвлекались в перерывах между молитвами. Ничего толкового пока выяснить не удавалось. Брат Наир целыми днями усердно молился, как и все остальные, отличался тихим нравом и благолепием. В том, когда братия видела своего товарища в последний раз, тоже точности не было. Одни говорили, что вроде как видели того во время утреннего молебна, другие сомневались, а пятеро монахов, вообще, ответили отрицательно. Ко всему прочему стоявшая за спиной монашка на каждый такой ответ злорадно шептала мне на ухо: – Вот видите! Видите?!