***
Том Глив проснулся под кроватью в полной темноте. Невдалеке слышались разрывы бомб. Он находился в больнице городка Орпингтона в разгар воздушного налета — кровать в таких случаях становилась импровизированным бомбоубежищем. Летчик выжил, но у орпингтонских врачей почти не было опыта лечения таких тяжелых ожогов. Его раны обрабатывали растворами генцианвиолета и танина: первое вещество применялось как антисептик, а второе — как своего рода повязка для покрытия раневой поверхности, способная укрепить кожу и создать защитную преграду для микроорганизмов. В лечении обширных и тяжелых ожогов оба средства как минимум малоэффективны. Более того, они вызвали рубцевание и привели к развитию инфекции. Повязки из сухой марли и бинтов моментально прилипали к мокнущим ранам и срывали кожу при перевязках.
Разумеется, в таких условиях развился сепсис, и Глив много дней провел в беспамятстве и лихорадочном бреду. Однако его организм продолжал бороться. Через несколько долгих недель было принято решение перевести его в Ист-Гринстед, в госпиталь королевы Виктории — клинику, известную своими успехами в области пластических и восстановительных операций (под руководством хирурга Арчибальда Макиндоу).
Санитары, прибывшие, чтобы подготовить Глива к перевозке, облачили его в полную военную форму, содрав при этом повязки с нежной, только начинающей подживать кожи. Сам факт, что врачи Орпингтона допустили подобное обращение с больным, отражает их непонимание природы ожогов и неумение с ними справляться. Но наконец после мучительных тридцати километров дороги Глива вверили заботам Макиндоу и его медицинского персонала. Начался этап восстановления и реабилитации.
***
Третье отделение госпиталя королевы Виктории представляло собой деревянный барак, крытыми переходами соединенный с основным госпитальным корпусом. Здесь находились молодые люди, обезображенные огнем: в 1940 году бóльшую часть таких пациентов составляли пилоты «харрикейнов».
В конце барака имелась пристройка, где располагалась ванна. В ней циркулировал теплый слабосоленый раствор. Ванна была проточной, так что раствор постепенно — со скоростью примерно галлон в минуту — заменялся свежим. После ванны больные обсыхали, стоя обнаженными под большими нагревательными лампами, чтобы избежать травмирующих прикосновений полотенца. В эту ванну, прозванную пилотами «водолечебницей», и погрузили несчастного Глива сразу же по приезде.
Тревожился он напрасно. Впервые за все время его раны оказались промыты как следует, а присохшие бинты отмокли и были унесены током воды без повреждения кожи. После купания на очищенные ожоги наложили повязки из марли, пропитанной вазелином: изобретение доктора Макиндоу, позволяющее прикрывать рану и в то же время не давать бинту прилипать к ней.
Через несколько дней Макиндоу подошел к койке Тома и посвятил его в свой план. На его выполнение, объяснил врач, потребуются долгие месяцы и много операций. «Тебе придется туго, — сказал он, — но дело того стоит». Что-то в манерах этого хирурга, который стоял и глядел на него сквозь очки в роговой оправе, внушило Гливу доверие. Впервые с тех пор, как Том оказался в огненном аду, он почувствовал какую-то надежду.
Арчи Макиндоу, родом из Новой Зеландии, приехал в Великобританию в 1930 году с женой и двумя дочерьми, согласившись на уговоры знаменитого хирурга Беркли Мойнихена и в надежде добиться успехов в области абдоминальной хирургии. Но по прибытии новозеландец обнаружил, что приглашение лорда Мойнихена не подкреплено ничем: работы для него не было. Чтобы обеспечить свою молодую семью, Макиндоу пришлось сменить курс. На помощь ему пришел Гарольд Гиллис, двоюродный брат Макиндоу, к тому времени уже известный врач. Гиллис дал Макиндоу работу в своем частном кабинете, а потом подыскал для него место в лондонской больнице Св. Варфоломея в Лондоне. Здесь Макиндоу впервые познакомился с возможностями пластической хирургии — Гарольд Гиллис осваивал ее еще в годы Первой мировой войны. Первым пациентом, которому он сделал подобную операцию, был британский матрос, получивший тяжелейшие ожоги в битве за Ютландию. С современной точки зрения косметический эффект подобных операций был, мягко говоря, не ахти. Но в те времена сама идея, что можно подобным образом восстанавливать чудовищно изуродованные лица, была революционной. Макиндоу предстояло развить и усовершенствовать эти методы, а битва за Британию стала для него решающим испытанием.