Рекс Стаут
«Её запретный рыцарь»
Глава 1
Чемпион и леди
— Ну, парень, хорош, — сказал Том Догерти. — Вали отсюда.
— Что ты имеешь в виду? — прозвучал задиристый вопрос.
Догерти смерил собеседника суровым взглядом:
— Тебе прекрасно известно, что я имею в виду. Шлепай к сигарной стойке и чеши там языком с буфетчицей.
А здесь, — он кивнул в сторону столика с телеграфным аппаратом, за которым сидела Лиля Уильямс, покрывшаяся румянцем под похотливым взглядом молодого человека, — тебе нечего делать. Держись отсюда подальше, и чем дальше — тем лучше.
— Ха, твоя собственность?
Догерти угрожающе прищурился.
— Еще одно слово, — процедил он, — и я тебе вмажу. А теперь — выметайся.
При этой угрозе брови молодого человека поползли вверх, словно от сильного удивления.
— Слушай, — спокойно сказал он, — зря ты это затеял. Говоря «вмажу», ты выводишь меня из душевного равновесия. Постарайся быть повежливее. Помимо всего прочего, я хороший парень и, если эта брюнеточка — твоя, а она словно персик, буду рад пощипать травку где-нибудь в другом месте. Если она и правда твоя, могу тебя поздравить, что ты обладаешь…
Но тут цветистая речь молодого человека была эффектным образом прервана. Он пошатнулся, но не упал, получив от Догерти профессиональный удар в челюсть, потом отступил на пару шагов и вскинул руки, чтобы защитить лицо. Затем к щекам его прилила кровь, он опустил кулаки и натянуто улыбнулся.
— В таком случае, — тихо произнес он, — куда пойдем?
— В бильярдную, — вежливым тоном ответил Догерти. «В этом парне что-то есть», — подумал он.
За стычкой наблюдали с полдюжины скучавших в вестибюле мужчин, которые теперь тоже потопали в бильярдную. Когда они вошли, маркер и пара игроков удивленно вскинули на них глаза.
В вестибюле красотка за прилавком с сигарами, известная также как мисс Хьюджес, вытянула шею до невозможной длины, словно пытаясь увидеть, что происходит за двумя поворотами. Лиля Уильямс, против своей воли ставшая причиной столкновения, сидела на стуле, дрожа и закрыв лицо руками.
Вскоре Догерти и правда убедился, что «в этом парне что-то есть». Не успел он встать в свою любимую стойку — а Догерти некогда брал призы в боксерских соревнованиях, — как ему почудилось, что на него обрушился бешеный безмолвный ураган.
Он как будто оказался в центре сумасшедшего круговорота из тысячи рук и кулаков, и это его несколько озадачило. Но хуже всего было то, что иногда удары достигали цели. Ничего более невероятного нельзя было и представить: Догерти ощутил неуверенность, потому что перед ним был не человек, а ураган.
Догерти наугад выбрасывал вперед кулаки и вдруг почувствовал, что какая-то неодолимая сила отшвырнула его назад. Он тяжело рухнул на стол и благодаря этому не упал на пол.
Открыв глаза, он увидел, что молодой человек стоит перед ним, весело улыбаясь. Свидетели этого поединка замерли у стены, и на их лицах была смесь удивления и удовольствия.
— Ну вот и Том схлопотал, — подвел итог Билли Шерман.
Эта реплика вернула Догерти веру в себя. Он яростно бросился на своего противника и, увлекаемый силой инерции, вместе с ним повалился на пол. Когда они поднимались, он что есть мочи вмазал молодому человеку в ухо.
Но ураган причинил ему слишком большой урон.
Череда ударов по носу и зубам не давала ему прийти в себя, его руки без толку молотили воздух. Потом он почувствовал удивительную легкость, за ней все погрузилось во тьму. Догерти понял, что лежит распростершись на полу, и решил остаться в таком положении.
— Что с тобой, старик? — послышался голос.
Догерти открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Это ты, Дюмэн! Я-то в порядке. А вот он не знает, как надо драться. Думает, что он — семафор? Чем это он мне заехал?
Француз наклонился, подхватил его под мышки и помог подняться на ноги. К ним, чтобы помочь, шагнули еще двое, но Догерти жестом остановил их.
— Садись сюда, приходи в себя, — сказал Дюмэн. — Из-за чего ссора?
— Женщина, прекрасная женщина, — хихикнул Гарри Дженнингс.
— Заткнись! — рявкнул на него Догерти и повернулся к Дюмэну: — Этот щенок оскорбил мисс Уильямс.
— Дорогуша, — послышался голос, — как ты смеешь меня так называть после того, что произошло?
Тебе требуются дополнительные аргументы?
Догерти исподлобья посмотрел на недавнего противника.
— Нет, спасибо, — сухо ответил он. — Свою прыть ты уже показал. У меня сейчас сбито дыхание, но это вовсе не означает, что ты мужчина. Всякий, кто оскорбляет мисс Лилю Уильямс, — щенок, и останется таковым, пока не извинится.
— Ты, как я понял, защитник юных леди, — подытожил молодой человек.
— Называй это как хочешь. Но я ее друг.
— И я, — добавил Дюмэн.
— И я… И я… — послышались голоса их приятелей.
Молодой человек выразительно присвистнул:
— Так много! Везет ей. И еще одному дружку она наверняка найдет применение.
— В следующий раз, — многозначительно изрек Гарри Дженнингс, — нас будет пятеро или шестеро. Думаю, тебе скучать не придется. Так что лучше воздержись от замечаний наподобие тех, которые ты только что произвел на свет. Они нам не нравятся.
— Не нравятся — и черт с вами! — Тут парень запнулся и задумался, потом продолжил: — Слушайте, вы. Меня не запугаете. Я всех вас сделаю в один момент. Но я не привык мелочиться — предпочитаю играть по-крупному. Что касается вашей мисс Уильямс, то она меня заинтересовала. Но если у вас есть какие-то веские доводы, чтобы я умерил пыл, семейные дела, например, или любовная драма, — буду рад вас выслушать, ковбойчики, и приму к сведению.
— Да неужто! — бросил Дюмэн. — Кто ты такой?
— Оставь его, — вступил в разговор Догерти. — Он мне нравится. Хочу с ним немного поболтать.
Молодой человек улыбнулся и протянул ему руку:
— Меня зовут Дрискол, Боб Дрискол.
— Том Догерти, — последовал исполненный достоинства ответ.
Они пожали друг другу руки и прошли к креслам в углу бильярдной. Догерти приступил к делу. Его дружки, зная, что он боек на язык, топтались поблизости, посматривая и в сторону бильярдного стола, на котором начали разыгрывать партию Гарри Дженнингс и Билли Шерман.
Дрискол, воспользовавшись небольшой паузой, немного осмотрелся.
Вентиляция не справлялась со своими обязанностями, и в бильярдной висел табачный дым, свою лепту вносили курильщики из прилегающего бара. С непривычки щипало глаза, но игроки и завсегдатаи, которым нечем было больше заняться, чувствовали себя в бильярдной вполне комфортно. Они чувствовали себя здесь как рыба в воде.
По периметру длинного и узкого помещения стояли кресла и высокие стулья, с них было удобно наблюдать за игрой на установленных посередине пяти столах. На стенах висели фотографии красоток актрис и скаковых лошадей, а также копии правил Национальной ассоциации бильярда; между столами располагались подставки для киев. С одной стороны была широкая арка, ведущая в отель, с другой — вход в бар.
Там и сям стояли небольшие столики, и одетые в белое официанты были готовы немедленно выполнить любой заказ игрока, почувствовавшего жажду после напряженной партии.
Посетителей было немного, и вовсе не потому, что отель «Ламартин» потерял популярность, пик которой в районе Мэдисон-сквер пришелся на 90-е годы. Просто было всего десять часов — время, когда уважающие себя завсегдатаи Бродвея думают о том, не соснуть ли еще часок, или встают, чтобы всерьез заняться решением вопроса о завтраке. Поэтому в бильярдной никак не могло быть много народу.
Игра шла только за одним столом — партию начали Гарри Дженнингс и Билли Шерман, и зрителей было мало.
В дальнем конце зала одетый в белое официант расставлял перевернутые во время только что закончившейся стычки кресла. Увидев это, Дрискол хмыкнул и повернулся к сидевшему рядом Догерти.