- Репутация штука такая, ага. Полезная.
Девушка согласно тряхнула копной волос:
- Да, городок уже не кажется таким отстойным. Теперь бы еще с бароном нормально поговорить. Вроде бы все хорошо, но как показывает практика, квесты здесь меняются на лету. И если честно, мне страшновато идти в этот замок. Никак привыкнуть не могу, что здесь средневековье и о правах человека ничего не слышали.
- Не боись, прорвемся! - сказал я и бодро подтолкнул, застрявшую колесом в расщелине телегу. Возница, свистевший кнутом в воздухе, примеряясь куда бы побольнее хлестнуть лошадку, щелкнул бодрящим оружием в воздухе, лошадь благодарно моргнула, а тот помахал рукой и поехал дальше.
Дорога к главным воротам замка широка, но петляет змеей, что делает путь вверх хоть и проще, но вдвое длиннее. На балконах надвратных башенх стоят разряженные стрелометы, из-за зубьев стены пыхают дымки, доносится лязг железа и голоса команд. Конечно, мы могли бы пройти напрямик, минуя изгибы, однако не решились. Пусть лучше заранее доложат, чем потом стоять у ворот посматривая на отверстия, с черными потеками. Похоже из них в случае штурма на врагов льются струи кипящей смолы.
Расчёт оказался верным. Единственный стражник и ухом не повел, когда мы прошли под пиками поднятой решетки, а сразу во дворе нас перехватил человечек небольшого роста, но с выдающимся животом, затянутым в расшитую серебром ливрею.
- Я Кветка, помощник управляющего. Барон ждет вас. Следуйте за мной.
Он повернулся, и ничуть не сомневаясь, что мы пойдем за ним, устремился в распахнутые двери замка. Только накрахмаленные белые манжеты раструбом, торчащие из рукавов сюртука выворачивались под напором ветра. Двор покрыт плитами, в дальнем конце десяток воинов, сверкая мышцами обнаженных "голых торсов" избивают манекены огромными деревянными молотами. На стуле с высокой спинкой сидит закованный в броню ветеран, он время от времени поднимает бутыль и сует узкое длинное горлышко в одно из отверстий внизу шлема. Потом кричит противным голосом команды и снова замирает, покачивая ногой в такт ударов.
Кветка шел неспешно, да и ростом едва ли на голову выше нас, потому успели рассмотреть и вход в кузню, и тройку коней, с примотанными к мордам торбами, и тонкую женщину, что по восточному несет на плече высокий кувшин, ведра на два воды.
В темном углу возле входа в башню, мальчишка лет десяти качается на внушительной деревянной "лошадке". Физиономия круглая, как у кота и недовольная, как у того же самого кота, которому подсунули вместо сметаны сухую рыбью голову. Он скользнул по нам безразличным взглядом и закачался еще яростнее. Кветка уважительно поклонился, проходя мимо, но мальчишка сдвинул брови и отвернулся, продолжая раскачиваться, только глянул вверх. Я проследил за взглядом и тут же опустил глаза, едва ли барон (а это несомненно был он, судя по короне и богатому костюму) хотел быть замеченным).
Я выступал величественно, как гном за наградой, солидный, исполненный достоинства. То есть, как все гномы ходят в Подгорном. Думаю так будет правильно. Скорее всего ведь первый представитель, за невесть сколько лет. Не хухры мухры. Однако рыжая гнома похоже ничуть не разделяла тему. Я дернул ее руку:
- Кассиди, спонтанная ты наша... Ну чего ты все крутишься и мелькаешь? Ну качается баронский сынок на лошадке, ну колотят вояки молотами по манекенам. Нам то какое дело? Будь солиднее что ли!
Лена фыркнула:
- То есть нужно идти как ты, словно лом проглотил, причем, судя по твоей мрачной физиономии, не вкусный.
Я едва успел скомкать губы ладонью, чтобы сдержать смех. Он определенно был неуместен - на входе в донжон появился барон. Гм, я почему-то думал, что он встретит нас сидя на троне, величественный и неприступный. Перед ним будут стоять три столика, с которых он предложит взять одну и только одну награду...
Барон небрежно махнул в нашу сторону рукой. Кветка сразу прошипел:
- Стойте пока, и помалкивайте.
Лена повернулась к нему, похоже собираясь высказать все что она думает по этому поводу, но я злобно обнял ее за талию, и даже неожиданно для себя сжал ягодицу так что она вспикнула от удивления и замолчала внезапно растеряв все аргументы. А барон устремился к мальчишке, встал рядом, скрестив руки на груди.
- Северус! Не есть, не спать, не радоваться жизни в течении трех часов, ребенку десяти лет, категорически не приемлемо! Я понимаю чего ты добиваешься, скрипя тут под моей башней на этой дубовой лошадке! Но пойми! Тебе нельзя сейчас седлать настоящую! Традиции нашего рода разрешают только с шестнадцати лет!
Парень вскинулся собираясь возразить, но был остановлен решительным жестом:
- И никаких замечаний о детях диких степняков! Узнаю кто тебе о них рассказал, буду сечь розгами до тех пор пока не поклянутся забыть эту ересь! У меня всего лишь три сына и я не собираюсь рисковать вашими жизнями сажая на могучего брабанта... да хотя бы и на пони! И это! Не обсуждается!
Барон рубанул воздух ладонью, словно ставя точку в разговоре. Но у мальчишки было другое мнение. Он качнулся на лошадке особенно глубоко, едва не клюнув носом. Барон возвел глаза в небо, в стиле "за что мне такое наказание". Тут Кветка вежливо кашлянул привлекая внимание. Коронованная особа обернулась и, вот ведь мастер метаморфоз, он уже не отец, что пытается поставить гиперактивного сына в угол, а сиятельный господин, излучающий власть. Он вперил в нас суровый, но с каждым словом теплеющий взгляд и трижды громыхнул с разными интонациями:
- Гномы? Гномы. Гномы! - словно с каждым словом вспоминал зачем же мы здесь. Вообще-то что-то подобное я слышал от одного блатного отцовского кореша, правда заключительной фразы в игре не прозвучало. По ней барон должен был шмякнуть корону оземь и радостно воскликнуть: "Строгать мой лысый череп. Гномы! Реально, вот вас то я только и ждал!"
Но дворянин лишь нетерпеливо пощелкал пальцами. Случайный луч света коснулся камня на перстне, во все стороны так и брызнули рубиновые огоньки. Из неприметной беседки, похороненной под виноградной лозой, как впрочем и половина стены внутри замка, вышел бледный эльф. Похоже там он дневал и ночевал, поскольку даже в тени стен прищурил привыкшие к сумраку огромные глаза, спрятав их цвет за длинными ресницами. "Явление эльфа" удивило похоже только нас, для обитателей замка сей факт был обыденностью. Что характерно, я понял, что эльфа это несказанно огорчает. Правое ухо у него дернулось, как у пса отгоняющего муху, а губы с досадой надулись, мол, тут понимаешь звезда взошла, а никто, сцуко, так и не рукоплеснул! Тем не менее, он с поклоном вложил в ладонь хозяина замка свиток, со свисающей печатью, которую барон тут же небрежно оторвала, заставив прокатиться по лику эльфа еще одной волне печали. Барон развернул свиток:
- Здравствуйте, о подгорные жители под горой! Исстари вековечная обида, взаимно иссушающая сердца мужей и дщерей родов наших, не дает нашим народам вновь сойтись и слиться в экстатических объятиях. И вы первые сделали шаг, протянув руку помощи... Гм, - барон замолчал, но взгляд продолжал бегать по исписанному пергаменту. Через несколько секунд он холодно и жестко сказал:
- Убью писаку. Ломозепэль! Возьми свое экстатическое творение в объятия и прочь с глаз моих! И чтобы я тебя месяц видел исключительно трезвым!
Эльф, поднял полные слез глаза "печального котика", оказавшиеся янтарно-коричневого цвета, но от этого лишь стали виднее мешки под глазами. Дождался он от барона лишь повелительного жеста указательного пальца в сторону зарослей, поэтому без слов свернул пергамент в рулон и гордой походкой неоцененного гения пошел (нет даже устремился) прочь.