- Да, мы никогда не работали. Я призираю работу! Я призираю этих людей, встающих каждое утро просто в неприличное время, когда за окном еще темно и, едущих в час пик с окраин города в центр, а затем также потоком возвращающихся обратно. Я все это страшно презираю, слышишь меня? – с ненавистью произнесла Эльза.
Обычно спокойная, тихая, ласковая Эльза была столь жестока и разгневана в эту секунду. Редко можно было увидеть на ее милом личике нечто другое, нежели наивную детскую улыбку.
- Хорошо, что я не выкинула коробки от ваших сумок, графиня! - переваливаясь с ноги на ногу вбрела в комнату Машка. Было не понятно, ходит она так образа ради, изображая этакую «большую мамочку» в доме или действительно вследствие немалого веса во время ходьбы ее тело мотало из одной стороны в другую.
- О, тащи сюда, Мань. Вот они остатки былой роскоши! - воскликнула Эльза - Эх знали бы они там в Европе кто стоит рядом с ними! Княгиня Эльза Баскакова-Бовэ. Когда я буду работать serveuse (*фр., официантка), потому что больше меня просто никуда не возьмут, будут ли они знать кто подает им еду и кто принимает у них заказ… Кто будет засовывать им горячий круассан по утрам в бумажный пакет. Тьфу! Да что они понимают? Мерзкие мещане!
Она застыла на минуту. Взгляд ее стеклянный и такой пронзительный устремился вдаль. Она о чем-то глубоко задумалась. Ее красивые глазки с поволокой слегка заблестели, а губки стали подрагивать. Она грустно и обреченно добавила:
- Ничего вы не понимаете и никогда не поймете. Вы все не живете, вы просто существуете…
Глава 5.
На следующее утро Эльза рано проснулась, что было не характерно для нее, и открыла глаза, над ее головой, на расстоянии от силы в пять сантиметров, нависало лицо матери.
«Какое прекрасное начало дня!» - подумала Эльза.
- А, ты уже не спишь? Пойдем покажу кое-что – сказала мамá.
- Мам, сейчас шесть утра!
- Пойдем, пойдем – потянула она Эльзу за руку.
Эльза, нехотя встала с кровати и проследовала в розовой ночной сорочке за матерью. На кухне уже сидела Рената.
- Эльза, смотри, черную икру привезли – восторженно сказала Венера - девочки, идите скорее черную икру есть пока ваши родственнички не подоспели. Тетка с папой спят еще. Скорее, скорее, ешьте, ну что же вы – подгоняла она их - вряд ли когда-нибудь вам выпадет еще такой шанс.
- Мам, - давившись говорила Эльза - ну что ты делаешь? Я так не хочу! Хватит мне совать в рот, я сейчас подавлюсь.
- Всю жизнь наш дом был хлебосольным! Вот так, на блинчик намажешь сначала черную икру, потом красную… Она ведь портилась у нас в холодильнике, есть не успевали эти ведра… А теперь что? – захныкала Рената.
- Хорошо жили, хватит! Все, финито! – выкрикнула Венера.
«Как же странно - подумала Эльза. - денег вроде нет, а вроде еще есть. Все рушится, а наш каменный дом все еще стоит».
- А откуда икра, мам? – поинтересовалась Эльза.
- Это нам Полкан прислал, он должен в гости заехать. Кушай, Эльзочка, кушай. Такой он молодец помогает нам, красавец-мужчина!
- Мам, что ты говоришь такое? Ему лет шестьдесят наверное – напряглась Эльза, она прекрасно понимала к чему ведет ее мать.
-А что я говорю? Я лишь говорю, что ты была бы за ним, как за каменной стеной.
Эльза широко раскрыла глаза и с удивлением глянула на Ренату, та лишь пожала плечами.
За обедом на террасе между членами семьи Боскаковых-Бовэ опять вспыхнула дискуссия.
- Да лучше бы я родилась в семье «рабочих-крестьян»! Больше было бы пользы, а главное легче было бы жить! - кричала Деметрия.
- Что тебя не устраивает в жизни? Ты сделай сначала хоть что-нибудь, а потом уже будешь говорить! Нравится, не нравится- спи моя красавица! – с жаром оппонировал ей Петр.
- Я могла бы работать!
- Работай! Кто тебе мешает?
- Нет, сейчас уже поздно начинать - увидев Эльзу она вдруг добавила - сейчас уже Эльзе пора.
- Я не хочу работать - ответила Эльза.
Она подошла к отцу, поцеловала его в щеку и облокотилась на спинку стула, на котором тот сидел.
- Эльза, тебе надо найти там работу, слышишь меня? – повернулся к ней отец.
Эльза, запихнув в рот клубнику, покрытую сладкой пудрой, оттолкнулась от стула и поплыла дальше, меж завтракавших домочадцев. Ее движения были воздушными и легкими.