Путь в школу пролегал мимо пекарни у железнодорожной станции. На вырученные за газеты деньги Бернард покупал там печенье и булочки, а потом продавал их на перемене в школьном дворе с 25%-ной наценкой. «Мозгляк», как его неодобрительно прозвали, быстро понял, что его физическое и финансовое благополучие целиком зависит от изобретательности. «Бывало, у меня отнимали деньги», — признавался Экклстоун. Чтобы избавиться от хулиганов, он подружился с ребятами покрепче и платил им за защиту.
— Коротышкам приходится много драться, — ворчал он. — Малыши бьются за свою жизнь. Я понял, что драться стоит, когда есть неплохие шансы победить. Иначе — бежать.
Он мечтал купить велосипед.
— Я не стал просить у родителей, — объяснял он, — а хотел заработать сам. Тем более у них всё равно не было денег. Когда мне что-то требовалось, я из кожи вон лез, пока не добивался своего. Таким уж я рос независимым.
Следующим летом он, стремясь подзаработать на каникулах, устроился собирать овощи на одну кентскую ферму, а в 1942 году наконец купил велосипед. После уроков они с Доном Коксом носились по Херн-Хиллу, а на выходных ездили в Брайтон и обратно, накручивая за день около 70 миль. Заходя к Экклстоунам на чай, Кокс всегда поражался, как истово Берта поносит правительство.
— Твоя мама любит поговорить о политике, — заметил Кокс, отец которого в 1943 году подорвался вместе со своим тральщиком, после чего они с Бернардом сдружились ещё крепче. — А твой папа никуда не денется, — вздыхал он, благодаря приятеля за сочувствие.
Сидни призыва избежал. «Отец не хочет воевать», — объяснял Экклстоун.
Вместо армии он пошёл в службу гражданской обороны, Бернард же записался в «морские скауты», но вскоре бросил. «Слишком много дисциплины, — жаловался он. — Не нравятся мне все эти походы и ночные костры. Не вижу смысла».
В качестве компенсации тётя Мэй устроила племяннику с Коксом «лондонский сюрприз». Она привела их в «Хэмлиз» — магазин игрушек на Риджент-стрит — и сказала:
— Выбирайте что хотите.
Экклстоун, разумеется, выбрал красную гоночную машинку «Динки» — и эта металлическая моделька счастливо избежала обмена на школьном дворе.
Тем летом приятели ездили к волнолому. В XVIII веке там было убежище контрабандистов, теперь же по соседству располагался миномётный полигон. Они построили плот из плавника и пустых бочек. «Мозгляк», конечно же, свалился в воду, а Кокс его вытащил.
Потом Экклстоун с Коксом несколько месяцев колесили по Бекслихиту, где располагались лагеря американских солдат, готовившихся к высадке в Европе. Мальчишки переговаривались с американцами через забор и отвозили их подружкам записки в обмен на жевательную резинку. Как-то раз Экклстоун быстро сжевал свою и потребовал, чтобы Кокс поделился. Тот не раз менялся с приятелем комиксами и стеклянными шариками, но теперь отказал ему, лишний раз припомнив совет своей недоверчивой матери: «Ты не увлекайся сделками с Бернардом. Он всегда в выигрыше».
Летом 1944 года Экклстоун копал картошку, как вдруг услышал, что вой летящей в сторону Лондона «Фау-1» резко оборвался. Он поднял глаза — ракета падала прямо на поле. Бернард рванул прочь со всей мочи и бросился на землю за миг до взрыва. Вернувшись, он собрал раскиданную картошку.
Одним субботним утром он снова чудом спасся. Тогда Кокс выскочил во двор и увидел, как «Фау-1» пронеслась над самой крышей, а через мгновение рухнула где-то возле дома Экклстоунов. Раздался взрыв, и Кокс побежал на Прайори-Клоуз. Оказалось, что ракета упала на соседний дом, где жил их друг. Мальчик спал на чердаке и теперь выбирался из-под развалин. Его мать погибла. Кокс не слышал, чтобы Экклстоуны радовались своему спасению.
Их семья благополучно пережила войну. Никто не пострадал, не погиб, а в доме, как упоминал Бернард, «был полный буфет шоколада „Блэк мэджик“, сахара и всяких продуктов, которых днём с огнём не достанешь». Его родители торговали на чёрном рынке. Готовясь к торжественному празднованию победы, местные власти украсили их улицу флагами и воздушными шарами, однако Экклстоуны не участвовали в общем веселье. Семья долго копила деньги и теперь переехала в дом побольше на соседней Марсет-роуд.
В 15 лет Экклстоуну пришла пора сдавать вступительные экзамены, и он провалился по всем предметам, кроме математики. Он никогда не хранил никаких документов со школьных времён, считая, что те годы потрачены впустую. Так или иначе, в 1946 году он был зачислен в Вулвичский политехнический университет, где изучал физику и химию. Занятия Бернарда не интересовали, а по утрам в воскресенье он покупал на рынке Петтикоут-Лейн авторучки, которые потом перепродавал другим студентам, а заодно искал себе дело поинтересней.
Его соученик Сирил Клисби участвовал в мотогонках на трассе Брандс-Хэтч к югу от Лондона и как-то субботним утром позвал Экклстоуна с собой. Состязания его заворожили. Бернард всю войну проездил с отцом в коляске — мотоциклы были у него в крови. Не имея прав, да ещё и почти слепой на один глаз, он всё равно ввязывался в импровизированные соревнования и носился по холмам и лесам Кента на «велосетте», заправленном спиртом (горючее тогда было по талонам), после чего перешёл к более серьёзным состязаниям на треке Брандс-Хэтч.
Его маленький рост служил поводом для постоянных насмешек, поэтому Бернард вырос яростным бойцом и не признавал мест, кроме первого. «Проиграл красиво — всё равно проиграл», — скажет он потом. Победа любой ценой стала для него главной и, пожалуй, единственной радостью. Каждые выходные Сидни на новом фургоне возил сына с мотоциклом и снаряжением на соревнования в Брандс-Хэтч. После гонок Экклстоуны не сидели в пабе, а возвращались домой, и Бернард с матерью на кухне отдраивали мотоцикл до блеска.
В Страстную пятницу 1946 года он вышел на гонку без шлема, угодил в аварию и с сотрясением мозга оказался в больнице местечка Фокхем. Там, в травматологическом отделении, Бернарда осенило. Он понял, что учёба — пустая трата времени, и в 16 лет (в этом возрасте заканчивалось обязательное среднее образование) решил бросить университет. Сидни неохотно согласился, но при условии, что сын будет работать в лаборатории их добряка-соседа мистера Ричардсона — тот был химиком в газовой компании.
Экклстоуну платили за проверку чистоты газа пять фунтов в неделю, и никаких шансов продвинуться по службе у него не просматривалось. Наивный и необразованный, он мечтал разбогатеть, полагаясь лишь на собственный ум и упорство. В здании газовой компании Бернард устроил свою первую контору. Большую часть времени он искал в местных газетах объявления о продаже мотоциклов и запчастей к ним. В течение дня он по служебному телефону созванивался с продавцами и покупателями. Если Экклстоуна не было на месте, то к аппарату подходил Ричардсон. После работы Бернард метался по юго-восточным районам Лондона, перегоняя мотоциклы клиентам. Если покупателей сразу не находилось, машины хранились под навесом в саду. Никто ему не помогал, бизнес финансировал сам себя.
В 1947 году в дверь Экклстоуна постучал Джек Сёртис, чемпион Британии по мотогонкам ещё довоенных времён, — он вместе с сыном Джоном пришёл купить «эксельсиор-манксман» с двигателем в 250 кубиков. У знаменитого гонщика был свой авто- и мотомагазин в районе Форест-Хилл, и он с изумлением обнаружил, что Экклстоун чинит безукоризненно чистый «манксман» прямо у себя на кухне. Джек Сёртис договорился с юным продавцом о цене, заплатил наличными и погрузил «эксельсиор» в свой фургон.
Экклстоун нашёл себе занятие. Торговля приносила ему больше денег, чем место в газовой компании, и Бернард пошёл к Лесу Крокеру — владельцу мотомагазина «Харкорт» в Бекслихите, неподалёку от Дартфорда. К недоумению Сидни, сын отказался от тёплого местечка и с головой окунулся в ежедневную работу у Крокера. Они вдвоём просматривали газетные объявления, после чего ехали в Лондон за покупками. В кузов фургона влезало пять мотоциклов, которые они потом ремонтировали и перепродавали. Крокера поразили не только манеры и деловая хватка Экклстоуна, но и его привычка постоянно мыть руки, поправлять галстук и следить, чтобы на выстроенных в безукоризненно ровную шеренгу мотоциклах не было ни пылинки. Даже ценники он всегда дотошно вешал на одно и то же место.