Быть может, предвзятое представление о развитии французского рыцарского романа (быстрый взлет и затем медленное умирание) связано с дискретным подходом к изучению средневекового литературного процесса. При подобном подходе литературный процесс в средневековой Франции выглядит как последовательная смена разных течений (или даже жанров). Нередко об этом говорится очень прямо. Так, В. М. Жирмунский писал: «В средневековых литературах не приходится говорить ни о смене литературных направлений, ни о личных влияниях, типическое здесь господствует над индивидуальным, смена литературных течений представлена как последовательность литературных жанров... Такими доминирующими жанрами, последовательно сменяющими друг друга, являются: народный героический эпос дофеодальной и ранней феодальной эпохи; куртуазный роман и куртуазная лирика развитого феодального общества; бытовая новеллистика средневекового города» [13]. Возможно, такая последовательность и удобна, не только при чтении университетских курсов, но и при изложении материала в историях литературы и учебных пособиях, но она, несомненно, не только упрощает, но и искажает смысл литературного процесса. В эпоху развитого средневековья (XI—XIII вв.) разные литературные направления и жанры не следуют один за другим, а сосуществуют, находясь в известной мере не только в непрерывном противоборстве, но и во взаимном обогащении. Одной из особенностей средневековой литературы, и в частности ее повествовательных жанров, был тот факт, что закрепленная практикой жанровая форма не сменялась новой, т. е. не уничтожалась, не исчезала, а продолжала существовать, правда, оттесненная на литературную периферию. Происходила не смена одного жанра другим, а непрерывное изменение удельного веса каждого из них в литературном процессе, происходило и перераспределение функций жанров. Поэтому одним из важных аспектов исследования памятников средневековой литературы является изучение жанров в их окружении (о чем писал сравнительно недавно немецкий ученый Г.-Р. Яусс [14]).
Итак, один жанр не уступает свое место другому и не уничтожается. Этого не происходит потому, что жанр — явление не конкретно-историческое, а типологическое. Как писал Г. Н. Поспелов, «жанры представляют собой явление, исторически повторяющееся в разные эпохи в развитии различных национальных литератур, в разных направлениях одной эпохи национально-литературного развития» [15]. М. М. Бахтин полагал, что «жанр по самой своей природе отражает наиболее устойчивые, «вековечные» тенденции развития литературы» [16].
У нас пойдет речь не только об определенной исторически-конкретной разновидности жанра — о средневековом романе, но и о его определенных типах. При выявлении типов французского рыцарского романа обычно исходят, как уже говорилось выше, из разных, совершенно неадекватных признаков. Так, в наиболее свежей работе, в уже упоминавшемся сжатом обзоре Ж.-Ш. Пайена (1975) последовательно рассмотрены следующие типы романов: «античный», «бретонский», «реалистический», «идиллический», «рыцарский», «биографический». Необоснованность и порочность такого деления, думается, очевидна. Ведь, скажем, «бретонский» роман может быть одновременно «рыцарским», «античный» — «идиллическим», а «биографический» — «реалистическим» и т. д.
Конечно, определенные «типы» выделить можно. Но в основу такого выделения должна быть положена не тематика произведения, а приемы организации сюжета, т. е. структура романа. К этому мы еще вернемся. Здесь же заметим, что «типы» рыцарского романа (по какому бы принципу они ни конструировались) не сменяют друг друга (как и жанры), а также сосуществуют, и их удельный вес меняется от периода к периоду. Поэтому мы принимаем в этой работе, как единственно допустимый, хронологический принцип изложения. Мы выделяем начальный период существования романа, затем «время Кретьена» (этому богатейшему этапу — хотя бы по числу первоклассных памятников - мы неизбежно уделяем много места), потом период рубежа XII и XIII вв. (практически он простирается до конца первой четверти XIII в.). В последующем изложении мы идем на вынужденное нарушение хронологического принципа: последний этап представлен романами прозаическим и стихотворным, которые сосуществуют, практически не взаимодействуя между собой; поэтому они рассмотрены в двух разных главах. Их хронологические рамки различны: традиции романа в прозе оказываются более стойкими, чем романа стихотворного (последний, можно сказать, прекращает свое существование уже в XIV в.), но возникает прозаический роман раньше, чем те памятники романа в стихах, что рассматриваются в соответствующей главе. Поэтому глава о стихотворном романе замыкает книгу.
Тема нашей работы неисчерпаема. Многие существенные проблемы мы вынуждены затрагивать лишь мимоходом, других — не касаться вовсе. Ибо цель книги — не подвести окончательный итог детальному изучению французского рыцарского романа, а такое изучение начать.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Исторические условия развития.
Истоки.
Первые памятники.
Немало споров и неясностей связано с вопросом о возникновении рыцарского романа. Одно несомненно: в сознании уже первых создателей романов, по крайней мере Кретьена де Труа и его современников, со словом «роман» прочно связывалось представление об определенном литературном жанре, и именно эта оппозиция (роман — не-роман) доминировала над лингвистической, очень рано утратившей свой изначальный смысл. В этом отношении заключительные строки «Романа о Бруте» Васа, употребившего слово «роман», как принято считать, в качестве указания на новый «романский» (т. е. не латинский) язык, могут быть истолкованы и иначе. Вот этот финал книги Васа:
Как видим, Вас употребил здесь на расстоянии восьми строк два разных жанровых обозначения — «жеста» и «роман». Думается, в его сознании эти два понятия еще не находились в оппозиции, но и не исключали друг друга. Для Васа (к книге которого мы вернемся) созданное им произведение было «жестой о бретонцах», но не было просто «жестой», т. е. памятником народно-героического эпоса. Вас превосходно знал эти «песни о деяниях», по крайней мере трудно предположить, что он мог их не знать. И ему надо было от них как бы отмежеваться. Он употребил слово «роман», которое оказалось очень удобным: оно указывало на жанр (не жеста) и на язык. Жесты тоже, конечно, писались не на латыни, но Вас перекладывал французскими восьмисложниками латинскую прозу Гальфреда Монмутского, и указание на язык для него было также существенным. Таким образом, утверждение романа как жанра началось с отделения его от другого жанра, имевшего уже развитую литературную традицию.
При изучении процесса возникновения романа как жанра перед нами, в числе других, выдвигаются два важных вопроса. Они не равновелики, точнее, не соизмеримы. Решение одного из них призвано осветить чисто литературные истоки романа (об этом будет сказано ниже). Другой вопрос носит более общий характер и объясняет небывалую стремительность не только эволюции романа, но и его возникновения. Применительно к средневековью мы привыкли к известной замедленности историко-литературного процесса, и это, несомненно, соответствует действительности. Тем более примечательным оказывается стремительное появление романа, несомненно связанное с культурным взрывом XII столетия.