Память дочери Эриха Четырнадцатого вспомнила Барона «Железная Маска».
- Он использовал… одно заклинание.
И тут Айка вспомнила, как была на балконе вместе с Искателями Счастья и видела все собственным глазами.
- А затем взрыв – и все накрыла кромешная тьма. Больше я ее не видел с тех пор.
Девушка закрыла рот ладонью, дабы скрыть творящиеся у нее в душе.
Наконец-то… она вспомнила. Метка Хаоса, мешающая ей вспомнить все это треснула, и Айка все вспомнила!
Все, до малейшей подробности. До малейшего слова или жеста. Она вспомнила то, как впервые встретила крестьянина и Искателей Счастья. Она вспомнила, как путешествовала по миру, и как Ганс Фриц Михельманс пообещал ей, что обязательно поможет отомстить за разрушение ее родного дома.
Она вспомнила ту ночь перед турниром, когда крестьянин нашел у нее книгу о Героях.
И Айке тотчас стало стыдно.
Стыдно, ведь если бы она не так сильно скрывала все от него, не обманывала – быть может, все было по-другому?
Может быть. Но не в ее идеалах оглядываться на прошлое. Теперь, когда она все вспомнила – точно нет.
- Какая печальная история, - сказала она, прилагая большие усилия к тому, чтобы ее голос не дрогнул. Она посмотрела на крестьянина. На его вечно смущенное лицо – невинное и такое… наивное, что ли? Нет, не наивное. Это слово не подходит для безумного гения.
Лучше сказать – доброе лицо.
«О, Боже, как же все так произошло?! – подумала девушка, чувствуя, как ее сердце сжимается. – А ведь кажется… я тоже не равнодушна к нему. Как же это все-таки комично».
- Наверное, это очень больно, когда теряешь кого-то, кого любишь, не успев так ничего и рассказать этому человеку? – спросила она вкратце.
- Хах, наверное, - согласился крестьянин. – Только вряд ли я бы набрался смелости, чтобы рассказать это.
- Но мне вы ведь рассказали, - улыбнулась Аллой, или же – Айка.
- Честно говоря, до сих пор этому удивляюсь, - отметил крестьянин, вздыхая. – Я ведь вас почти не знаю, - он вдруг вспомнил, что изначально преследовал немного другую цель, нежели изливать душу первому встречному о его нелегкой судьбе недоделанного романтика.
Ведь где-то здесь должен быть Барон «Железная Маска»! А вдруг эта девушка его потенциальный шпион!
- Прошу меня простить, мадам, но теперь мне нужно идти, - резко заявил Ганс, как будто приходя в себя, но одновременно все еще испытывая неловкость. – Прошу, забудьте о том, что я вам рассказал. Это на меня вода так плохо повлияла.
И тут внезапно снова заиграла окрестная музыка. Она ударила резко, быстро, неудержимо – и половина зала, как по команде, пустилась в элегантные пляски. Не успел Ганс опомниться, как его с принцессой подхватил шальной людской поток, и они оказались чуть ли не в центре всеобщего внимания.
- Что ж, коль вы уже уходите, не откажете ли «даме» в прощальном танце? – предложила Аллая.
- Я? – как не в себя вопросил Ганс, делая каменное лицо. – Вы что с ума сошли? Я п-протестую! Я не умею… почти всего не умею. А то, что все-таки умею – делаю из рук вон плохо.
- Я это знаю, - весело ответили ему, и парень немного потерялся в пространстве. – Считайте, что это мое извинение перед вами за то, что я задержала вас, - она наклонилось к его уху. – Ну а также за вашу честность. Честные люди – такая большая редкость, знаете ли.
Дальше, как говорят опять-таки классики, для Ганса все было словно в тумане. Он не понимал, что происходит. Где он, что делает и почему. Он лишь видел перед собою черную маску, тонкие черты лица и, кажется, начинал что-то подозревать. Или же нет. Признаться, он не сильно над этим и задумывался, ибо просто не мог. Все его мысли были сосредоточены на этих чертовых словах, звучавших нынче эхом у него в голове: «Я это знаю. Я знаю…». Звучали, покуда Ганс потерял, как счет времени, так и саму суть вечного бытия, отдавшись в поток некоему душевному ликованию, вперемешку с ностальгией.