- Попадос, - отметил Альфред, делая шаг назад. Подсвечник он оставил в главном зале, а его молота с ним не было. В этот же миг сзади к ним подбежали несколько кровавых террористов, злобно скалившихся в свете факелов.
- Эм, а вы не хотите заняться друг другом, пока мы пойдем дальше? – предложил Ганс, прячась за спиной Айки.
- Нет! – прыснул слюной один из служителей церкви.
- Ладно. Просто предложил… - пожал плечами тот.
«Однако мы в меньшинств… - крестьянин скрипнул зубами. – Черт, я впервые не знаю, что делать!»
- А-а-а! – вдруг заревел, словно обезумевший, Альфред и бросился вперед на врага без малейшего страха и упрека. Здоровяк сумел повалить с ног детину, освобождая путь крестьянину с принцессой. В Егеря тотчас вошло несколько острейших клинков, но он и не думал сдаваться. Он силой сшиб с ног еще двоих противников и… свалился мертвым телом прямо на каменный пол.
- Что это было, Ганс?! – ошеломленно вопросила Айка, покуда ее глаза ползли на лоб.
Парочку окружили со всех сторон. Один из «людей Барона» взмахивает мечом, чтобы сделать из крестьянина шашлык – и тут!
- Ганс Фриц Михельманс! – с ожесточением взревел Альфред, внезапно поднимаясь на ноги, как будто из-под водной глади.
Его раны полностью затянулись, а в глазах бушевал огонь прозрения. Здоровяк схватил ближайшего к нему кровавого террориста и зашвырнул, словно бейсбольный мячик. Затем встал в боевую стойку и в прямом смысле этого слова – нанес четыре прицельных джеба в лица каждому из противников.
– Чего встал, олух?!
Крестьянин не мог поверить своим глазам. Альфред сражался словно настоящий мастер боевых искусств. А его голос. Он как будто изменился!
- Одуванчик? – с выпученным глазами произнес парень.
- Теперь – да! – подножка, апперкот, удар коленом, прямой удар ногой – и еще с полдюжины бело-черного месива лежит на земле.
Что ж, повторять дважды не было никакой необходимости. Айка с Гансом вновь побежали вперед по коридору, и вскоре оказались на заднем дворе замка, который освещала бледная Луна. Там же они увидели Отца Малау вместе Виолеттой, которая пришла в себя, но ее крепко держал один из служителей церкви. Больше здесь никого не было. Барон «Железная Маска» снова как сквозь землю провалился.
«Куда же он делся? – судорожно подумал Ганс, оглядывая зеленый пустырь, прокинутые столы и стулья. – Впрочем, сейчас главное – это вытащить Виолетту».
- Снова ты! – гневно вскричал Отец Пресвятой, тыкая пальцем в Ганса. – Да что же ты никак не отстанешь?
- Оставь ее в покое! – сказала дочь Эриха Четырнадцатого, поднимая перед собой меч. – Пожалуйста.
- О, давно не виделись, Айка! С каких это пор, позволь спросить, ты затесалась в отряды по спасению своих злейших врагов? – язвительно поинтересовалась Виолетта, оскалившись.
- Сегодня вечером. Где-то минут двадцать назад, - не менее ехидно отказала девушка.
- Ох, как я этому рада.
- Заткнись, стерва! – рявкнул Пресвятой Малау, и церковник, державший Виолетту, приставил к ее горлу нож.
- А-ну немедля убрал эту штуку от моей шеи, - зашипела девушка.
«Воистину, бесстрашная», - подумал про себя Ганс, а вслух объявил:
- Послушайте, я думаю, мы можем договориться.
- Нет! Никаких договоренностей! – зарычал, словно обезумевший Отец Пресвятой. – Эта девка умрет на каменном алтаре с первым лучом солнца, и Закрытый Мир наконец-то избавиться от своего проклятья!
- И ты веришь в этому наивную чушь? – фыркнула Айка. – Да это просто легенды!
- Эта наша священная вера! – отчеканил Отец, вымахивая перед собою булавой. – Пророчество исполниться, и мы станем спасителями этого мира!
Здесь Ганс внезапно заметил, как позади церковников блеснул силуэт одного знакомого ему единорога. Парень понял, что нужно тянуть время.
- А-а вдруг легенды кто-то придумал? Нет, плохое оправдание… - крестьянин покачал головой. – А как ты можешь быть в этом уверен, а?
- Не понял? – действительно не понял Отец Малау.
- Ну, я имею в виду: каков процент исполнения этого самого пророчества? В легенде нигде не упоминалось, что, мол, вероятность его составляет всего двадцать процентов? Ведь сам знаешь, эти пророчества, порой, бывают такие ненадежные. Вульгарные, я бы даже сказал.