Предисловие переводчика
Эту книгу нельзя, собственно говоря, отнести к «Народному переводу». Я использовал скороспелый перевод сайта Snitch, который, как я понял, продолжил дело Народных переводчиков, и привёл его в порядок по так же «пиратски» скачанному оригиналу.
Имена и названия я привёл в соответствие с «Народным переводом» — кроме имён, ранее не встречавшихся (Хорас Слизхорн, Руфус Скримджер и прочие). Одно имя — Фенрир Грейбек — я русифицировал в Фенрира Бирюка.
В.В.Сорокин
Ноябрь-декабрь 2005
Эту версию перевода я распечатал, а также разослал по е-мэйлу на пару адресов искателей текста 6-ой книги. Заодно обнаружил, что количество орфографических и синтаксических ошибок в ней превышает норму приличия.
При повторном редактировании я обнаружил не только обилие ошибок, но и изрядные несоответствия оригинального текста и «приличного» перевода, выходящие — на мой взгляд — за допустимые пределы переводческой вольности, и, естественно, прогнал сравнение всего перевода с оригиналом заново. Заодно с орфографией и синтаксисом разобрался (надеюсь).
В конце книги я приложил комментарии к своему (уже можно, надеюсь, так сказать) переводу.
В.В.Сорокин
3 марта 2007
Глава первая «Тот министр»
Время близилось к полуночи, а премьер-министр сидел один в своём кабинете и читал длинную служебную записку, смысл которой проскальзывал через его мозг, не оставляя там даже и тени следа. Он ждал телефонного звонка от президента одной далёкой страны, и гадания, когда же, наконец, позвонит этот бедолага, и попытки приглушить неприятные воспоминания о невероятно длинной, утомительной и трудной прошедшей неделе, не оставляли в голове места больше ни на что. Чем сильнее пытался премьер-министр сконцентрироваться на документе, тем явственнее перед ним вставало злорадное лицо его политического оппонента. Этот самый оппонент появился в новостях как раз сегодня, и не просто перечислил все ужасные события за прошедшую неделю (можно подумать, кому-то об этом надо было напоминать), но ещё и объяснил, почему каждое из них лежит на совести правительства.
От одной только мысли об этих обвинениях у премьер-министра подскочил пульс: правды в них было столько же, сколько и порядочности. Ну как, скажите, правительство могло предотвратить обрушение этого моста? Просто возмутительно — полагать, что на поддержание мостов тратится недостаточное количество средств. Мосту было меньше десяти лет, и даже самые лучшие специалисты были не в состоянии объяснить, почему он треснул напополам и увлёк за собой в реку дюжину машин. Как можно говорить, что из-за недостатка полицейских произошли те два громких жутких убийства? Или может, правительство должно было предсказать безумный ураган юго-западнее Лондона, принёсший столько жертв и разрушений? Или может это лично его вина, что один из его замов, Герберт Корли, повёл себя так странно, что теперь ему, пожалуй, придётся побыть какое-то время в кругу семьи?
«Тревожное настроение охватило страну», — завершил оппонент свою речь, едва сдерживая широкую ухмылку.
К сожалению, это было действительно так. Премьер-министр сам это чувствовал. Люди выглядели более несчастными, чем обычно. Даже погода была в упадке. Такой холодный туман в середине июля… Это было необычно, ненормально…
Он перевернул вторую страницу записки, посмотрел, сколько ещё читать, и бросил это безнадёжное занятие. Вытянув руки над головой, он тоскливым взглядом окинул свой кабинет. Это была уютная комната, с красивым мраморным камином и высокими окнами с частым переплётом, не по сезону плотно закрытыми. С лёгкой дрожью премьер-министр встал и подошёл к окну, всматриваясь в туман, давивший на стекло. И именно в этот момент, когда он стоял спиной к комнате, он услышал позади себя лёгкое покашливание.
Он застыл нос к носу со своим испуганным отражением в тёмном стекле. Он знал этот кашель. Он уже слышал его раньше. Он медленно развернулся лицом к пустой комнате.
— Да? — сказал он, пытаясь придать голосу храбрости больше, чем он чувствовал.
Какой- то момент он тешил себя невероятной надеждой, что никто не отзовётся. Однако голос тут же ответил: резкий, решительный голос, он говорил так, словно зачитывал заранее подготовленное заявление. Он исходил — премьер-министр понял это по первому кашлю — от похожего на лягушку невысокого человека в длинном серебристом парике, что был изображён на маленькой, грязной картине маслом, висевшей в дальнем углу комнаты.
— Премьер-министру магглов. Необходимо срочно встретиться. Прошу вас ответить как можно скорее. С уважением, Фадж.
Человек с картины выжидающе смотрел на премьер-министра.
— Э… — начал премьер-министр, — послушайте… сейчас не самое подходящее время… видите ли, я жду звонка… от президента…
— Это подождёт, — тут же парировал портрет. У премьер-министра упало сердце. Именно этого он и боялся.
— Но я действительно хотел с ним поговорить.
— Мы позаботимся о том, чтобы президент позабыл об этом звонке. Вместо этого он позвонит вам завтра вечером, — сказал коротышка. — Прошу вас как можно скорее ответить мистеру Фаджу.
— Я… э… хорошо, — упавшим голосом ответил премьер-министр. — Да, я встречусь с Фаджем.
Он торопливо направился к своему столу, по пути поправляя галстук. Едва он успел сесть в своё кресло и придать лицу, как он надеялся, расслабленное и безучастное выражение, как тут же в пустом очаге прямо под мраморной каминной доской вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Стараясь не выдать и тени удивления и беспокойства, премьер-министр смотрел, как в пламени, бешено вращаясь, появился мужчина плотного телосложения. Несколько мгновений спустя он выбрался на изящный антикварный коврик, стряхивая золу с рукавов своего длинного в тонкую полоску плаща и держа в руках светло-зелёную шляпу-котелок.
— А… премьер-министр, — Корнелиус Фадж шагнул вперёд и протянул руку для рукопожатия. — Рад вас снова видеть.
Премьер- министр не мог ответить ему тем же, поэтому предпочёл промолчать. Он совершенно не был рад видеть Фаджа, чьи нерегулярные появления, выводившие из равновесия сами по себе, в большинстве случаев означали наличие дурных новостей. К тому же Фадж был явно чем-то встревожен. Он похудел, полысел, в волосах прибавилось седины, а на лице — морщин. Премьер-министру случалось видеть политиков в таком состоянии, и всегда это было не к добру.
— Чем могу помочь? — спросил он, кратко пожимая Фаджу руку и указывая гостю на самое жёсткое кресло за столом.
— Даже не знаю, с чего начать, — пробормотал Фадж. Он выдвинул кресло, уселся и положил свой зелёный котелок на колени. — Ну и неделька, ну и неделька…
— Что, и у вас тоже? — сухо спросил премьер-министр, надеясь дать этим понять, что у него и без помощи Фаджа забот полон рот.
— Разумеется, — Фадж устало потёр глаза и мрачно посмотрел на премьер-министра. — У меня была та же самая неделя, что и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… убийства Боунс и Вэнс… уж не говоря про тарарам на юго-западе…
— Вы… э… ваши… то есть, хотите сказать, что кто-то из ваших людей причастен… причастен ко всем этим… к этим событиям?
Фадж угрюмо уставился на премьер-министра.
— Конечно причастны, — сказал он. — Наверняка вы уже и сами поняли, в чём тут дело?
— Я… — премьер-министр запнулся в нерешительности.
Именно из-за этого он так и не любил визиты Фаджа. В конце концов, он был премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя несмышлёным школьником. Впрочем, так было всегда, с первой встречи с Фаджем, в его первый премьер-министерский вечер. Он помнил всё так, словно это было вчера, и понимал, что это воспоминание не оставит его до конца его дней.
Он стоял тогда один в этом же самом кабинете, наслаждался триумфом, к которому шёл столько лет, о котором так мечтал, как вдруг у себя за спиной он услышал покашливание, точь-в-точь как сегодня, и, обернувшись, услышал, как маленький уродливый портрет говорит ему, что министр магии прибудет, чтобы лично познакомиться с ним.