Только сербская газета «Народ» на первой полосе поместила передовицу об очередной годовщине битвы на Косовом поле и несколько сербских патриотических стихотворений. Небольшая информация о визите эрцгерцога была напечатана лишь на последней странице. Рядом с ней разместили еще одну заметку — о том, что на ремонт капеллы в отеле «Босна» в Илидже, где остановится эрцгерцог, истрачено 40 тысяч золотых крон. Там планировалось проведение мессы для наследника престола и его гостей.
В последние перед покушением дни Илич вдруг начал сомневаться, необходимо ли оно. Эти сомнения были у него и раньше, и он не скрывал их от товарищей. Уже в тюрьме Принцип рассказывал навешавшему его психиатру Мартину Паппенгейму: «Илич как будто витал в облаках, говорил о панславистских идеях, о том, что мы должны создать организацию во всей Боснии и Герцеговине. И только тогда, когда будет всё подготовлено, нужно приступить к покушениям. Поэтому мы отказались от покушения на Потиорека».
Но теперь появилась более важная цель, чем военный губернатор Боснии. И снова Илич мутил воду.
Пока шла подготовка к покушению, Илич активно участвовал в издании еженедельника «Звоно» и переводил брошюры Фридриха Энгельса, Петра Кропоткина, Карла Каутского.
С одной стороны, он всё больше убеждался, что индивидуальный террор не открывает дорогу к социальному и национальному освобождению. С другой — будучи одним из самых близких друзей Принципа и вообще хорошим товарищем, Илич уже не мог всё бросить и отойти в сторону. Ему оставалось только одно — убеждать сообщников отложить теракт.
Но когда еще представится такой удобный случай? И нужно ли вообще откладывать? Об этом Принцип и Илич спорили перед сараевским убийством.
«В последние десять дней, — рассказывал Принцип на допросе 3 июля 1914 года, — Илич, по правде сказать, несколько раз высказывал мнение, что покушение совершать сейчас не нужно, что момент для него выбран неудачно и мы не получим от него никакой пользы. Но я не согласился с тем, что надо отложить покушение, во мне уже пробудилась какая-то болезненная жадность по отношению к нему».
«Перед покушением, — подтверждал Принцип уже на суде, — он много раз заговаривал об этом и отговаривал меня. А я перестал обращать на это внимание, ну, он и перестал говорить на эту тему».
Почему Илич так настаивал на отмене покушения? Существуют два объяснения. Те, кто придерживается версии, что всем заговором «рулили» из Белграда, считают, что в последний момент оттуда дали отбой, потому что поняли, что убийство эрцгерцога может привести к войне с Австро-Венгрией, к которой Сербия была не готова. Так же, кстати, полагал и Владимир Гачинович, который якобы тоже советовал отменить покушение. Как вспоминал участник «Молодой Боснии» Павле Бастаич, встречавшийся с Гачиновичем в Париже накануне приезда эрцгерцога в Сараево, главный идеолог их движения был очень озабочен — о подготовке убийства он знал. 28 июня, прочитав в газетах о выстрелах Принципа, Гачинович, по словам Бастаича, сказал: «Мы можем пережить великую трагедию из-за этого случая. Сербия к войне не готова, а Австрия ее, вероятно, начнет. Вся вина падет на нас, на революционную молодежь, на боснийцев».
Согласно второму предположению, Илич исходил из своих философских и политических взглядов. Недаром потом Принцип говорил, что его товарищ начинал «воспринимать социалистические идеи». Он, вероятно, имел в виду, что тот готов отказаться от революционной борьбы в пользу пропаганды, организации партии и всей другой муторной, по мнению Принципа, работы, в которой он не видел никакой пользы и которую презирал.
«У Илича нет энергии», — говорил Принцип Паппенгейму, хотя и подчеркивал, что Илич находился под его влиянием, «несмотря на то, что был на пять лет старше, да еще и учитель». И впрямь, уговорить Принципа отложить покушение было невозможно, он твердо стоял на том, что оно необходимо.
Владимир Гачинович отмечал в очерке, который передал Троцкому в 1915 году: «Последний раз Илич вместе с Принципом писали мне за несколько дней до покушения. Они сообщали о внутренних распрях в нашем прежнем сараевском кружке, вызванных какими-то новыми обстоятельствами. Об этих последних говорилось иносказательно и туманно. Быть может, некоторые друзья были против дела 28 июня и пытались оказать моральное давление на группу, стремившуюся к действию во что бы то ни стало. Мне было больно читать это тревожное письмо, написанное рукой Принципа и дополненное несколькими фразами Илича. Я готовился ответить им в духе умиротворения, как вдруг на весь мир прозвучал выстрел Принципа».
Данило Илич, так и не сумевший убедить Принципа, что нужно отложить покушение, смирился и вел себя дисциплинированно. Вместе они разработали окончательный план убийства эрцгерцога.
Как в политических детективах и боевиках показана подготовка покушения на какую-нибудь важную персону? Группы заговорщиков, которые внимательно отслеживают ее перемещения, буквально по секундам хронометрируют любые ее действия, прослушивают переговоры, готовят самое современное снаряжение и оружие… Всё это продолжается несколько месяцев, а то и дольше. И когда, казалось бы, всё готово, из-за какой-нибудь нелепой случайности план терпит крах.
В покушении на Франца Фердинанда всё было ровным счетом наоборот. Разработка плана заняла у заговорщиков не более часа и сводилась к тому, где каждый из них должен встать. Придумать этот план было проще простого — во многих сараевских газетах появились призывы к населению выйти на улицы и приветствовать «дорогих гостей» вместе с описаниями маршрута, по которому проедет Франц Фердинанд с супругой во время официального посещения города.
Местом покушения заговорщики выбрали набережную Аппеля — длинную и узкую улицу вдоль реки Миляцка. Кортеж эрцгерцога должен был проехать по ней минимум два раза, так что возможностей совершить теракт было немало.
Группа заговорщиков состояла из семи человек: Гаврило Принцип, Данило Илич, Трифко Грабеж, Неделько Чабринович, Мухамед Мехмедбашич, Васо Чубрилович и Цветко Попович. Они должны были встать вдоль набережной в толпе приветствующих эрцгерцога горожан. Сначала предполагалось действовать с помощью бомб и потом уже вести огонь из пистолетов. В общем, всё было очень просто.
«За два дня [до покушения] мы встретились с Принципом, и он сказал мне, что будет покушение, и попросил найти Илича… — рассказывал Чабринович. — Мы встретились около девяти часов. Он мне сказал, что завтра утром даст бомбу… Потом я пришел, взял бомбу и цианистый калий».
Это было утром 28 июня. Накануне Илич раздал оружие, бомбы и яд другим заговорщикам. Поскольку Чубрилович и Попович пользоваться оружием почти не умели, он показал им, как это делается, и даже выстрелил из пистолета. В тот же вечер он передал бомбу Мехмедбашичу, также объяснив ее устройство и принцип действия. Затем он пошел на могилу Богдана Жераича и провел там некоторое время.
Туда же в последний вечер перед покушением ходил и Неделько Чабринович. Вернувшись домой, он написал несколько писем и открыток друзьям и стал читать книгу «Подпольная Россия» Сергея Степняка-Кравчинского — русского писателя, революционера и террориста-народника. В 1878 году в Петербурге тот заколол кинжалом шефа жандармов Мезенцова, бежал из России и до конца жизни (в 1895 году в Англии он попал под поезд) жил в эмиграции.
С «Подпольной Россией» Чабринович на следующее утро отправился встречать Франца Фердинанда.
К Принципу 27 июня приехал его брат Никола, собиравшийся навестить родителей и уговаривавший его ехать вместе. Но Принцип отказался, хотя, как вспоминал потом его брат, выглядел очень грустным.
После встречи с братом Принцип до позднего вечера сидел в кафане с друзьями, потом тоже отправился на могилу Жераича и положил на нее цветы. По возвращении домой засел за книгу Кропоткина (ее название не упоминается), в которой, рассказывал он позже, речь шла о том, как действовать в случае мировой социальной революции. Принцип размышлял над работой Кропоткина. «Я был убежден, что всё это возможно», — скажет он уже в тюрьме.