Почему не стал действовать Данило Илич, не очень понятно. Но, возможно, ему не давала покоя мысль, что теракт принесет больше вреда, чем пользы, о чем он перед покушением спорил с Принципом. На суде его спросили, почему же он не уничтожил бомбы и оружие, если действительно был против покушения. «Я не посмел, — ответил он. — Принцип сказал мне, что получил бомбы от комитаджей, поэтому я не решился выбросить их, так как собирался отправиться в Сербию». Во всяком случае, факт остается фактом — 28 июня он тоже ничего не предпринял против Франца Фердинанда.
Первым, кто сделал то, о чем они договаривались в предыдущие месяцы, был Неделько Чабринович, которого считали самым ненадежным из «белградской тройки».
Чабринович проявил несомненное хладнокровие. Когда появился кортеж, он подошел к одному из агентов полиции, который прохаживался по улице, и спросил: «В какой машине его высочество?» — «В третьей», — легкомысленно ответил агент. В следующую минуту Чабринович выхватил бомбу, ударил запалом об электрический столб и швырнул ее в машину. На суде он утверждал, что в тот момент видел только «зеленую шляпу» эрцгерцога.
Когда его учили обращаться с бомбой, то говорили, что после удара запалом о какой-нибудь твердый предмет надо выждать 13 секунд и только потом бросать бомбу. Но Чабринович нарушил эту инструкцию. Он боялся, что машина эрцгерцога проедет мимо. И возможно, эти 13 секунд тогда спасли жизнь Францу Фердинанду и сидевшим вместе с ним в автомобиле.
Шофер Леопольд Сойка, заметив краем глаза, что из толпы летит какой-то черный предмет, дал газу, и автомобиль рванул вперед. Бомба упала на сложенную крышу машины. Многие видели, как эрцгерцог взмахнул рукой. Некоторые утверждали, что он в этот момент не растерялся и столкнул бомбу на землю. Действительно, то ли благодаря решительности наследника, то ли просто от тряски бомба упала на мостовую. Чабринович на суде рассказывал: бомба ударилась о сложенную крышу и отскочила от нее, после чего Франц Фердинанд «повернулся ко мне и холодно и пристально посмотрел на меня». И тут бомба взорвалась перед капотом следующей машины.
От взрыва было ранено около двух десятков людей — как местные жители, так и офицеры из кортежа эрцгерцога, повреждена машина, а на мостовой образовалась воронка шириной 31 сантиметр и глубиной 16 сантиметров. Но никто не погиб.
Автомобиль наследника проехал еще несколько десятков метров, и тут Франц Фердинанд приказал остановиться. Он послал подполковника фон Гарраха на место теракта, чтобы узнать, есть ли погибшие и раненые и как обстоят дела с другими машинами кортежа. Решение совершенно неразумное — по всем правилам безопасности следовало бы на большой скорости и при усиленной охране добраться до укрытия, где бы эрцгерцогу ничего не угрожало, и прекратить поездку по городу.
Чабриновича поймали довольно быстро. Бросив бомбу, он, перевалившись через парапет набережной, прыгнул вниз к реке. Зачем? Он объяснял, что хотел выпить воды, чтобы легче было проглотить яд, и даже зачерпнул воду ладонью. «Мы договорились, что покончим жизнь самоубийством… — рассказывал он. — Я принял двойную дозу [яда] и после покушения несколько дней не мог есть, у меня всё болело, но на меня это не подействовало».
В это время с набережной на него прыгнули какие-то люди, которые решили его задержать. Завязалась схватка. Чабриновича скрутили и повели в полицейское управление. В кармане у него нашли номер сербской газеты «Народ». Его спросили, серб ли он. «Да, я сербский герой!» — гордо ответил заговорщик.
Некоторое время машина с находившимися в ней престолонаследником, его женой и сопровождающими стояла на улице. Для террористов она была идеальной мишенью. Но эрцгерцогу еще раз повезло. Гаврило Принцип находился буквально рядом с ним и в тот момент имел отличную возможность стрелять. Однако его подвело волнение. На суде он объяснял, что после взрыва бомбы находился в состоянии возбуждения, видел, как машина проехала мимо него, но эрцгерцога в ней не заметил.
«Я знал, что это сделал (бросил бомбу. — Е. М.) один из наших, — рассказывал Принцип, — но не знал, кто именно. Толпа побежала, и я побежал, а автомобили остановились. Я подумал, что дело сделано, и увидел, что ведут Чабриновича. Я думал его убить, чтобы от него ничего больше не узнали, а потом и сам покончил бы жизнь самоубийством. Но отказался от этого, так как увидел, что автомобили снова поехали. Я тогда не видел эрцгерцога. Я пошел на Латинский мост и там услышал, что покушение не удалось…»
Принцип стал думать, что делать дальше. В газетах он читал о маршруте передвижения эрцгерцога по городу. Буквально через несколько минут полиция уже начала очищать от народа набережную Аппеля, и Принцип, перейдя через нее, оказался на углу набережной и небольшой улицы Франца Иосифа, рядом с магазином «Деликатесы Морица Шиллера».
Тем временем подполковник фон Гаррах вернулся с места происшествия и рассказал эрцгерцогу об увиденном. Выяснилось, что в результате взрыва пострадала и герцогиня — у нее на шее был багровый след от ожога. Несколько осколков, долетевших до автомобиля, не причинили ему особого вреда.
«Это был какой-то ненормальный. Господа, давайте продолжим программу», — сказал Франц Фердинанд. По другой версии, он обратился к Потиореку со словами: «Что же нам делать теперь? Ведь метание бомб будет продолжаться и дальше. Когда меня убьют, убийцу посадят на несколько лет, а потом его освободят политические друзья».
Тем не менее кортеж — уже на большой скорости — двинулся, как и было запланировано, в сторону городского совета. Там заканчивались последние приготовления к торжественной встрече эрцгерцога. О том, что произошло на набережной, никто еще не знал. Один из сотрудников, впрочем, слышал взрыв, но подумал, что это салют в честь престолонаследника.
Франца Фердинанда ждали градоначальник, представители администрации и общественные деятели города. Они выстроились в два ряда — с одной стороны мусульмане с фесками на головах и в «турецкой» одежде, с другой — христиане во фраках и с цилиндрами в руках. Когда эрцгерцог вышел из автомобиля, градоначальник начал по-восточному цветистую приветственную речь. «Наши сердца, — говорил он, — переполнены счастьем по случаю всемилостивого посещения, которым ваше высочество изволило оказать честь столице нашей страны…»
Но на этом месте эрцгерцог резко прервал его. «Господин бургомистр! — раздраженно сказал он. — Что толку от этих ваших речей? Я приезжаю в Сараево как гость, а в меня кидают бомбы! Это неслыханно!» В это время супруга Франца Фердинанда что-то прошептала ему, и эрцгерцог, немного успокоившись, через несколько секунд снова обратился к градоначальнику: «Теперь вы можете продолжать свою речь».
Градоначальник кое-как договорил, и теперь уже настала очередь Франца Фердинанда выступить с ответным словом. Он умел владеть собой и понимал, что написанная до событий последнего часа речь уже устарела, поэтому импровизировал на ходу. В своем выступлении он упомянул и о покушении, выразив уверенность, что овации и ликование народа вызваны его неудачей. Он поприветствовал народ «этой прекрасной столицы» и заверил его в своей милости и доброй воле.
Знал бы он, что в «прекрасной столице» уже пошел отсчет последних минут его жизни!
В здании городского совета (Виечницы) эрцгерцог и его жена на время разделились — у них были разные программы. Герцогиня отправилась на встречу с местными жителями, а Франц Фердинанд со свитой задержался в вестибюле. Теперь, оставшись среди своих, он не собирался скрывать, что сильно нервничает.
«Да, господа, сегодня я точно получу пулю», — пошутил он в своем обычном «черном» стиле. Никто не засмеялся. Затем Франц Фердинанд обратился к военному губернатору Боснии Потиореку: «Вы думаете, кто-то на меня еще устроит покушение?»
Потиорек якобы ответил, что не верит в это, но, несмотря на все меры безопасности, такую возможность всё-таки нельзя исключать. Так он сам говорил позже, на следствии. Однако его конкурент и соперник, министр финансов Австро-Венгрии Леон фон Билинский, в чьем ведении находилось гражданское управление провинцией, утверждал со ссылкой на свидетелей, что военный губернатор высказался в совсем ином духе: «Езжайте спокойно. Я беру на себя всю ответственность» — и якобы убеждал, что опасность уже миновала. Люди из окружения эрцгерцога пытались возражать, но Потиорек парировал их опасения: «Вы полагаете, что Сараево кишит убийцами?»