Не надо думать. Надо что-то делать. Например, фотографировать. Плёнки нет, но ведь можно притвориться. Долго бродить по двору, примериваться, искать подходящий ракурс, потом не спеша взводить рычаг, чувствуя себя метким стрелком, плавно нажимать кнопку, глядя в видоискатель, слышать многозначительный сдвоенный щелчок и видеть, как схлопывается в объективе шторка. Словно кожистые веки рептилии. Лена так увлеклась, что сначала не поняла, к кому обращается громкий пронзительный голос:
– Вы из газеты? Из газеты, да?
– Простите?
Старушка с тревожным лицом, нарядная – в белоснежной блузке с кружевным воротничком, длинной чёрной юбке и синих пластиковых шлёпанцах, – протянула к Лене мелко дрожащую руку.
– Из газеты вы? Вас прислали репортаж про наши трубы писать? Мы ведь обращались. Вы поэтому фотографируете, для статьи?
– Я не фотографирую, – растерялась Лена.
– Ну как же?! Вы не стесняйтесь, я всё покажу. Это ведь человекоубийство, а не трубы! Не верите? Они же постоянно текут! Сколько можно латать? А разрешение совсем поменять нам не дают, а без разрешения нельзя. Мы ведь – культурный памятник. Исторический. Понимаете? Поэтому всё разваливается. Пойдёмте, я покажу. Ну что же вы? Я не просто приглашаю, я молю о помощи, пойдёмте!
– Вы меня не за ту приняли. – Лена отступила на шаг. – Я не из газеты.
– Ничего. Ничего страшного. Вы тут скрытно, для объективности, я понимаю. Но снимки всё равно сделайте, пригодятся. А может, вам заплатить? Сколько? У меня много нет, но я заплачу. Сколько вы хотите?
Старушка смотрела доверчиво и продолжала протягивать руку, а Лена задохнулась от стыда. Разве она похожа на вымогательницу?
– Нисколько. Не надо денег. – Она быстро глянула на Диника, который не обращал на них никакого внимания, продолжая рыть песок. – Я просто так посмотрю. Только недолго, хорошо?
– Хорошо, очень хорошо! – обрадовалась старушка и повела Лену к крыльцу у ворот.
Лена спотыкалась, мысленно ругала себя. Ведь получается обман, хоть и ненамеренный. И оставлять Диника боязно. Он, конечно, сознательный, в случае чего пойдёт наверх к Марине, но на душе неспокойно. С другой стороны, много времени это не займёт – войти в квартиру и щёлкнуть пару раз для вида. А отказать невозможно. Жалко старушку. Эти её нелепые шлёпанцы, и влажные глаза, и деньги эти несчастные. Отказать как ударить.
– Мы везде обращались, вы не подумайте. Губернатор не отвечает. Министерские приехали, уехали, и всё на этом. Нигде нас не слушают. Нигде. И выше писали, даже в правительство и президенту, а они наши заявления губернатору пересылают, а он не отвечает. Так и бьёмся уже какой год. Вот, видите, под ванной течёт? Вы сфотографируйте. И грибок тоже. И тазики. Видите? Что, и меня? Погодите минуточку, я причешусь. Здесь? Так хорошо? А в позатом месяце водопровод лопнул, и мы что только не делали. А что сделаешь, если трубы ещё дореволюционные. Некоторые при советской власти сменили, но не все. Вот тут, смотрите, клеймо царского времени. Вы фотографируйте, не буду отвлекать.
Старушка суетилась, заглядывала Лене в глаза, ласково прикасалась к плечу. Лена нажимала на бесполезную кнопку и заливалась краской. До чего неудобно получилось. Хотелось убежать и спрятаться, но Лена выхватывала обрывки старушкиных жалоб, кивала, сочувствовала. Похвалила громадный старинный комод, восхитилась ажурными салфетками на диванных подушках, зачем-то улыбнулась тощему серому коту. Потом торопливо прошла к двери, натянула кроссовки и собралась прощаться, но старушка не отпустила. Сказала, что надо спуститься ниже, там самое важное. Вывела Лену в тесную прихожую, отперла одну из трёх облезлых дверей, поманила на лестницу: это недолго, не стоит волноваться. Но Лена волновалась. Вдыхала липкий подвальный воздух, пахнущий тёплой гнилью и кошачьим лотком, и мечтала уйти.
Щёлкнул выключатель, зажглась пыльная лампочка. Трубы, трубы, трубы! Целый лабиринт труб – толстых, тонких, прямых, коленчатых, разных. Ржавые, местами обмотанные чем-то. Где подпорки их держат, где шнуры и верёвки. Змеиный клубок, а не водопровод.
– И всё течёт, понимаете? А проводка у нас какая изношенная? Страшно сказать! А оно течёт! Мы же всё время под угрозой катастрофы! Вам света хватает для фотографий? А то я за лампой схожу, и фонарик есть…
Но Лена не могла ждать лампу, на неё давили стены. Её душили трубы. Ей нужно было на волю, к солнцу, к Динику. Просто необходимо!
– Александра меня зовут! Александра Антоновна Оссе! Не забудьте, – кричала старушка Лене в спину, когда та закончила щёлкать бесполезным «Зенитом» и бросилась наверх. Старушка хотела проводить, но Лена спешила. Сказала: не беспокойтесь, я найду выход, до свиданья!