Выбрать главу

Проспав часа два, не больше, я проснулась от стука в дверь.

Вставай, Аня! - Арина пришла, чтобы разбудить меня. - Умывайся и пойдем, хозяйка ждут!

Спрыгнув с кровати, дрожа то ли от утренней прохлады, то ли от страха, я умылась студеной водой, расчесала косы, быстро заплела их и пошла следом за Ариной в большой дом. Утренний прохладный воздух неприятно щипал за ноги, я обняла сама себя покрепче, пытаясь согреться.

Хмурой прохладой встретил нас дом, да и его хозяева тоже. Бабка оказалась огромной женщиной - ее необъятное тело было закутано в розовый махровый халат, на голове бигуди под платком, широкое толстое лицо и маленькие глаза-угольки. Рядом с ней, за огромным дубовым столом, в самом разгаре раннего завтрака, восседал вчерашний незнакомец - очевидно, это и был ее муж.

Здравствуйте. - Сказала я просто, как здоровалась со всем людьми. Я ничего не ждала от них взамен.

Скажи свое имя и возраст. - приказала бабка сухо.

Я Анна Ионеску, мне восемь лет.

Ты знаешь, кто мы?

Да, вы Пелагея Федоровна, а вы, - я перевела взгляд на деда, - …

Леонид Демидович… - прошептала Арина откуда-то из-за спины.

Я повторила его имя. Прохладный взгляд, ни тени улыбки на губах. Я не тронула их сердца.

Ты знаешь, кто мы?

Мои бабушка и дедушка? - скорее спросила, чем ответила я.

В ответ я получила всего лишь быстрый холодный и равнодушный взгляд, и слегка поднявшиеся от удивления брови.

Ты слишком хорошего о себе мнения. - продолжила хозяйка. - Коровы и быки на лугу тебе бабка с дедом. Никому ты не нужна, безотцовщина! Родилась как собака, как собака и помрешь! Убирайтесь с глаз моих прочь! Арина, растолкуй ей, что она должна знать и научи всему, что она должна уметь. - приказала бабка и нетерпеливо махнула рукой, чтобы мы уходили.

Служанка увела меня прочь из богато обставленной залы и от вкусного аромата жаренных гренок.

Вот сейчас покушаем, - подбадривала меня Арина, заметив, что я заметно пала духом, - И жизнь повеселеет!

Как могла повеселеть моя жизнь? Последняя надежда на любящих дедушку и бабушку растаяла вместе с утренней росой. Никому никогда я не буду нужна. И что значит, умереть как собака?

Пойдем!

Арина увлекла меня в свой флигель, где уже был накрыт стол: горячие щи с пышной булочкой, стакан терпкого чаю и мягкая теплая гренка. Степан уже заждался, потому что сразу же сел за стол, как только мы вошли.

Арина, - сказала я, проглатывая ложку теплых щей, - Ты знала мою маму?

Да, она была очень хорошей.

Расскажи мне о ней, я же совсем ничего не знаю!

Твоя мама была ну точно твоя копия! - она ухмыльнулась, рассматривая мое лицо - такой же вздернутый нос и крутые скулы, большие глаза и тонкие губы. Только вот она была блондинкой, а ты - темноволосая.

А какая она была вообще?

Добрая. Любила животных. Из здешней конюшни почти не выходила. Опекала коней, как собственных детей. Одинокая она была.

Но она же замужем была?

Да была, но хозяин суровый был, не разрешал веселиться совсем. Оно и не дивно - он же лет на пятнадцать старше ее был! Она совсем молоденькая была, восемнадцатый год шел, когда замуж-то выдали. Неравный брак. К пустому карману золото не липнет! Вот она тут и жила, как в приймах. А потом как хозяин заболел да и приставился, она совсем одинешенька и осталась.

Почему она не ушла отсюда?

Арина усмехнулась, переглянувшись со Степаном.

Так отец же твой тут работником появился. Пришел наниматься, приехал из Румынии, ни кола, ни двора. А сам высокий такой, статный! Я девчонкой еще была, так он для меня совсем взрослым был. Это впервые я иностранца-то увидела. К нам в глушь мало кто заезжает! Вот хозяева его и взяли за лошадьми смотреть, потому что конюх старый совсем был и из ума давно выжил.

А отец какой был?

Все-то тебе не ймется, Аня. - Степан улыбнулся из-под густых усов, потягивая чай.

Отец твой был из беглых аристократов. Только это там он был аристократ, а тут за конями убирал.

Почему он беглый был? - удивилась я. - От чего бежал?

От революции, Аня.

От революции? - переспросила я. - Почему?

Настала очередь Степана отвечать на вопрос. Вытерев усы, он серьезно посмотрел на меня:

Революции не приносят аристократии ничего хорошего. Каждый раз много гибнет сразу или по тюрьмам и ссылкам. Вот твой отец и убежал. Один из всей семьи спасся. Был военным лейтенантом, а сделался обычным конюхом...

Так дальше и потекла моя жизнь - жила я одна в своем флигеле, росла так же, как и в приюте - словно трава. Время от времени Арина и Степан забирали меня на ночь к себе, стелили на раскладушке у самой печи. С бабкой и дедом я практически не виделась, это и не странно: они-то ведь были мне никто. Я чувствовала, что меня там не любят, вот и старалась не попадаться на глаза. Меня никогда не звали, если приезжали гости, а если, вдруг, кто-то из них меня замечал во дворе или около конюшни - одаривал холодным сухим взглядом и торопился уйти. Видимо, в доме обо мне все-таки говорили. Но мне было все равно, как на меня смотрят и что обо мне думают. Каждый мой день был интересным и насыщенным, очень часто некогда было даже присесть: проснувшись рано утром, я завтракала и шла в школу, вернувшись после обеда домой, я обедала и шла в теплицу ухаживать за розами, затем в конюшню, положить лошадям сена, убрать за ними, выгулять их на лугу, расчесать и заплести гривы. Под вечер мне приносили огромный тюк с синтепоном и красной тканью, и я стегала одеяла часов до двух ночи, а затем, без сил, падала спать.

Благодаря просьбам Арины, меня отдали учиться в школу при церкви. Она была бесплатной и самой ближней из всех. Я думаю, что бабка согласилась отдать меня в школу просто, чтобы прослыть доброй и заботливой женщиной. До школы от нашей усадьбы было далеко - километра три по извилистой дороге через холмистый луг. Конечно, можно было доехать на автобусе через город, но мне не давали денег, вот я и ходила пешком. В этой школе училось еще несколько ребятишек, таких же никому не нужных, как и я. Уроки вел противный молодой священник с козлиной бородкой и его еще более противная жена. Они преподавали нам слово божие, арифметику, язык, домоводство.

Я жутко не любила эту школу. На каждом уроке мы получали толстой деревянной линейкой по рукам - стоило только неправильно ответить, замешкаться, или повернуться на заднюю парту - линейка безжалостно с резким неприятным свистом опускалась на твои руки, а ты сам отправлялся в угол стоять на коленях на рассыпанном горохе или гречке до конца урока, сто раз повторяя “Отче наш”.

Несмотря на такую “науку”, тяга к знаниям горела во мне огнем! Я тайком пробиралась в хозяйскую библиотеку и незаметно таскала книги - прочитав, возвращала назад. За девять лет я перечитала все книги и журналы, которые были в доме, еще записалась в библиотеку в поселке, куда меня время от времени отпускали. Взрослея, я становилась хитрее и скрытнее, лучше скрывала свои походы в библиотеку и успевала сделать всю работу, лишь бы лишний раз не встречаться с хозяевами и не выслушивать от них очередную порцию унижений. Хотя, я так и не поняла, за что они меня так ненавидели.

Вспоминая все, что я пережила на той усадьбе, иногда удивляюсь: как я еще осталась жива? Словно ведомая какой-то незримой рукой, я постоянно попадала в какие-то переделки, за которые каждый раз бывала сурово наказана. Будучи по сути своей общительным ребенком, я всегда искала ласки и дружбы. Через некоторое время после моего приезда, я действительно нашла друзей. Это были дети с нашей улицы - дети обычных работников или фермеров, живущих в округе. Мы собирались стайкой, когда мне удавалось выскользнуть на улицу, и бегали по лугу у речки, лазали по деревьям, играли в лапту. Часто, когда выпадала свободная минута и мы с друзьями собирались на лугу, я рассказывала свои истории. Мы усаживались в кружок и все внимательно слушали мои рассказы. В те времена люди жили бедно. Чем богаче одни, тем беднее другие. Так вот все местные детишки были полуголодные, носили обноски, часто были вшивые и больные. Я знала, что мои хозяева очень богатые - это видно было и по дому, и по тому, что они едят и как одеваются. Иногда, когда меня пускали на кухню, чтобы помочь Арине убраться, я видела, что холодильник забит продуктами, а сколько испорченных колбас и хлеба мы выбрасывали свиньям! И вот однажды я решилась. Тогда я жила на усадьбе уже полгода и отлично изучила привычки и расписание дня хозяев. Выбрав момент, когда их не было дома, а Арина была занята по двору, я прокралась на кухню и открыла холодильник! Чего здесь только не было: и колбасы, и сыры, и дорогое вино, фрукты, овощи и все разнообразие, которое можно достать из рога изобилия! Схватив кольцо домашней колбасы и батон хлеба, бросив их за пазуху моего простого платья, я сломя голову помчалась на луг! Я летела на крыльях счастья - я смогла, я сделала! Мой личный маленький бунт! Собрав около себя друзей, я разделила добытую еду и мы все наконец-то до сыта наелись. Кое-кто даже впервые в жизни. Тогда я была героем, я была Робин Гудом, который украл у богатых и принес бедным! Конечно, тогда я и не думала, что кто-то из моих друзей, сам того не желая, сдаст меня своим родителям, а те, в свою очередь, расскажут все Пелагее Федоровне. Я не думаю, что они когда-нибудь заметили бы пропажу, или из-за моей кражи голодали бы, нет. Просто это было дело принципа - какой-то малолетний приемыш посмел пролезть в дом и украсть еду у хозяев!