Телефон Ландмана зазвонил: это был Хартунг, его герой из Восточного Берлина.
— Что за чушь вы там понаписали? — послышался из трубки крик.
Ландману потребовалось немного времени, чтобы вынырнуть из своего облака счастья.
— Так, спокойно, — сказал он. — О чем речь?
— Вы всю историю от начала до конца высосали из пальца, все, что вы написали, — ложь!
— Постойте-ка, моя статья основана исключительно на документах и ваших словах.
— В ваших документах все вздор, я же вам объяснял. И я говорю так не из-за психологической травмы и не потому, что боюсь Штази. И с чего вы вообще взяли, что я люблю пауков?
Ландман спустил ноги со стола и сел прямо.
— Паук — всего лишь стилистический прием. Это чтобы показать вас, дорогой мой Хартунг, сострадательным и человечным. Моя жена прослезилась на этом моменте.
— Ах вот как? А на моменте с Нельсоном Манделой она тоже прослезилась?
Ландман сделал глубокий вдох.
— Знаю, я немного перестарался, пока писал, позволил себе лишнего, признаю. Хотя аналогия мне очень нравится, в конце концов, вы же оба в некотором смысле борцы за свободу…
— Довольно! Свяжите меня с вашим начальником, я хочу, чтобы статью исправили. Я не позволю выставлять себя дураком!
На спине Ландмана выступил холодный пот. Он был готов поспорить на что угодно, что Хартунг обрадуется этим незначительным преувеличениям. Разве ему не льстит оказаться в одном ряду с Нельсоном Манделой? И вообще, разве не за счет его выразительной манеры письма людям полюбился этот герой?
— Господин Хартунг, давайте спокойно поговорим. Мне жаль, если я вас обидел. Статья должна была стать одой, я хотел, чтобы люди вас полюбили.
— Вы меня даже не слушали. Еще до того, как вы пришли ко мне, у вас в голове уже была готовая статья. Вы понимаете, в какое положение меня поставили? Мне позвонила дочь, она восхищается мной за то, чего я никогда не делал!
— Глупости, Хартунг. Это вы сломали предохранительный болт и заблокировали стрелку. Без вас тот поезд не поехал бы на запад.
— Но это вышло ненамеренно. Я ничего не планировал.
Ландман оторопел:
— Погодите, господин Хартунг, вы же подтвердили, что помогли людям сбежать.
— Потому что вы настаивали. — Хартунг откашлялся и тихо добавил: — И потому что мне нужны были деньги.
— О боже, так, значит… Вы вообще не… Вы мне солгали?
— Да, и очень сожалею об этом, — сказал Хартунг.
— А теперь еще раз по порядку. Вы обвиняете меня в том, что я переписал вашу жизнь, при этом сами сказали мне неправду?
— Я сказал вам то, что вы хотели услышать. Простите, это была моя ошибка. Я же не знал, что вы все так раздуете.
— И вас правда не пытали в Хоэншёнхаузене?
— Нет, все было ровно так, как я вам говорил.
Ландман пытался осмыслить услышанное. Если в ту ночь у Хартунга действительно не было никакого плана, тогда он никакой не герой. А без героя нет истории. Если это выяснится, ему конец. И прощай, должность главного репортера. Прощай, журналистская премия. Мало того что его тут же уволят, дорога в журналистику будет закрыта. Источники не проверены, мотивация неясна, зато мишуры понавешано — этого достаточно для увольнения. И тут уж он может сколько угодно ссылаться на документы, слова Хартунга и свое чутье, которое его ни разу не подводило.
— Н-да, — наконец выдавил из себя Хартунг, — похоже, мы оба серьезно подставили друг друга. Мне нужна была история, вам нужны были деньги. Если об этом узнают, мы потеряем и то и то.
Несколько секунд оба молчали. Ландман слышал взволнованное дыхание Хартунга.
— Значит, об этом не должны узнать? — наконец спросил Хартунг.
— Не должны, — сказал Ландман, надеясь, что его облегчение было не слишком заметно. — Если мы оба с этим согласны, то я уж не знаю, кто может засомневаться в этой истории. Люди из Штази? Вряд ли, а если и так, у нас все еще есть документы.
— И что же теперь будет?
— Да ничего. Самое позднее через две недели обо всем забудут. В нашем деле так всегда и бывает.
— Ладно, — сказал Хартунг, — нужно выпить бутылочку пива.
После окончания разговора Ландман еще долго размышлял, сидя за своим столом. Как так вышло? Как он мог так просчитаться? Опасность пока что миновала, но мог ли он быть уверенным, что последствий не будет? Он включил компьютер, полистал новостные порталы. Пока никто не взялся за его историю. Ландман надеялся, что так оно и останется.