– Sì, signorina[20], – нарочито вежливо киваю я.
Каро не улыбается. Боже, мы все постарели и стали напряженными.
Внезапно Рори встает и говорит:
– Ребята, – Ее тон ясно дает понять, что она хочет уйти. Как известно, завершение общения – это не коллективное решение. Оно разваливается из-за того, кто уходит первым.
– Подожди! Останься! – слышу я свою мольбу и ненавижу себя за это, за то, что так сильно нуждаюсь в сестре, за то, что так подавлен ее настроением и пассивной агрессией. – Сначала нам нужно поговорить! Всему есть предел! – В моей груди вспыхивает гнев. Не по отношению к Рори, а по отношению ко всему вообще.
– Рор, нам тоже нужно поговорить, – вмешивается Нейт. – Пожалуйста.
– Рор… Нет, – тихо просит Каро. – Не уходи пока.
Рори поочередно оглядывает каждого из нас.
– Я… – Внезапно поезд дергается, и она пошатывается, но сохраняет равновесие.
Мы тронулись. Мы в пути.
В вагоне-ресторане раздаются аплодисменты, когда поезд медленно отъезжает от перрона. Даже мужчина в нелепом берете с помпоном поднимает бокал для тоста, хотя и не улыбается, но чокается с соседом, итальянцем, который сидел с нами в вагоне-баре вместе с женой. Сейчас он наклоняется к ней и проводит своей мясистой рукой по ее бедру. Они представляют собой очаровательную, красивую пару. Я вижу, что к ним присоединились двое элегантно одетых подростков с пышными волосами, которые заслуживают награду за то, что стали первыми за долгое время детьми, не уткнувшимися в свои смартфоны. Меня тянет к этой семье, словно сошедшей с обложки журнала, я, как всегда, стремлюсь к людям, которые, кажется, воплощают идеал семьи. Старые привычки и тому подобное. Когда ты ботаник, решивший, что ты совсем не крутой, трудно избавиться от этой инстинктивной реакции. Неважно, что ты стал уважаемым человеком, в какой-то степени ты всегда остаешься маленькой детской версией самого себя.
Внезапно раздается хлопок шампанского, и пьянящее всеобщее веселье становится громче. Я перевожу взгляд на Рори. Она слегка улыбается мне, и я чувствую, что эта улыбка словно легкий ветерок, разгоняющий всю паутину в моей душе. Я осознаю, как сильно взволнован, как в жизни все завязалось в самые сложные узлы, и только здесь, с людьми, которых я люблю больше всего на свете, не считая папы, я в конечном счете смогу расслабиться. Если Рори останется хотя бы на шампанское, то она, наконец, скажет мне, почему она злится, и я извинюсь, что бы это ни было – я не гордый. На горизонте маячит облегчение.
Управлять компанией, ставящей перед собой цель спасать человеческие жизни, – это стресс. Управлять компанией, которая оценивается восьмизначной цифрой и стремительно растет, – это стресс, неважно, что подобное заявление, вероятнее всего, не вызовет сочувствия. Тем не менее, я собираюсь это высказать, но не жаловаться, а скорее выдать нечто слащавое о смысле жизни. Все примутся вздыхать, но согласятся.
Не успеваю я открыть рот, как Рори отодвигает свой стул.
– Ребята, мне нужно… Я очень устала. Это был долгий день. Мне жаль. Увидимся завтра. Начнем с чистого листа, хорошо?
На мою голову словно выливают ведро ледяной воды, и мне вдруг становится очень холодно, когда моя сестра хватает свою сумочку, экземпляр книги Джиневры Экс и убегает, оставив нас всех вяло смотреть ей вслед. В итоге мы продолжаем есть и болтать, а сельская местность проносится мимо в лучах заходящего солнца – пшеничные поля, овцы и церкви, неожиданно появляющиеся за поворотом. В конце концов, мы отправились в путешествие всей жизни, так что нет смысла зацикливаться на том, что своим уходом Рори омрачила вечер. Еще вчера, находясь в Монако, мы также втроем ужинали в казино. Играли. Демонстративно веселились. Но все же именно Рори объединяет нас в четверку, и осознание этого факта застревает у меня в горле. Она – связующее звено, и теперь наш вечер – наша поездка – поставлена на паузу. Мы просто три идиота, которые ждут, когда она соблаговолит снова нажать «плей».
Моя сестра, дамы и господа, всегда, всегда была звездой шоу.
Глава шестая. Рори
Боже, мне пришлось уйти. Я задыхалась рядом с ними от осознания, что им всем что-то от меня требуется.
Широко улыбаясь, я клятвенно заверила Марко, что все просто замечательно, и наконец-то осталась одна. Не переодевшись, растянулась на кровати, на шелковых простынях. Рядом со мной лежит таинственное письмо от Джиневры, которое вручил мне Габриэль, и книга. Господи, эта книга!
Мое сердце сжимается, когда я представляю ее содержание. Нет, сначала письмо. Думаю, это все равно что срывать пластырь. Я просовываю палец под клапан и разрываю его, затем вытаскиваю несколько сложенных страниц. Первым в стопке простой лист бумаги в линейку. Предполагаю, что он вырван из тех желтых блокнотов, в которых Джиневра постоянно что-то пишет, снова и снова оставляя свою подпись на полях, как некоторые рисуют сердечки или объемные фигуры. Мне всегда нравилось, что ее канцелярия самая обычная, простая и непритязательная, без всяких монограмм, несмотря на все богатство, что у нее есть.