О текущем моменте», № 3(39) 2005 г.
Глобальная потребность наших дней — дебюрократизация власти и бизнеса и изкоренение паразитизма меньшинства на труде и жизни большинства
1. События 2004 и 2005 года в странах СНГ — в Грузии, на Украине, в Молдавии, в Киргизии, где под воздействием хорошо организованной извне стихии улицы произошёл крах первых постсоветских режимов, — заставили российские СМИ снова заговорить о якобы предстоящем разпаде РФ. Все говорят о неком разрушительном сценарии, который каким-то мистическим образом одинаково действует на всём пространстве бывшего СССР, и потому многие полагают, что разрушительные алгоритмы этого сценария окажутся вполне работоспособными и в России. При этом есть и те, кто подмечает определённое внешнее сходство «розово-оранжевых постсоветских революций» с буржуазной революцией (а равно антисоциалистической контрреволюцией) в Москве и Ленинграде в августе 1991 г. Однако в разсмотрение социальной алгоритмики кризисов первых постсоветских режимов публичные аналитики не вдаются. И в этом нет принципиальной разницы между Кургиняном, Павловским, Белковским и прочими, каждый из которых говорит о политике и политических проектах на своём «птичьем» языке, понятном только его почитателям [1]. В обществе же есть потребность в том, чтобы о политике и политических перспективах говорили на языке (т.е. в терминах), достаточно понятном всем.
2. Поскольку во всех упомянутых случаях на улицах действовали толпы, а рухнувшие режимы были по существу кланово обособившимися от общества бюрократическими, то начнём разсмотрение проблематики и перспектив с внесения определённости в ответы вопросы о том, что такое «толпа», и что такое «бюрократия» как социальные явления.
В разных наших работах мы неоднократно приводим определение социологического термина «толпа», данного В.Г.Белинским:
«Толпа — собрание людей живущих по преданию и рассуждающих по авторитету».
Т.е. для толпы характерно бездумье и безволие её участников, и соответственно полная политическая слепота и безответственность за последствия своих действий.
Одно из наиболее развёрнутых пояснений того, что представляет собой «бюрократия», дал К.Маркс:
«Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить. Её иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всём, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всём, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение. (…) Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюдение этого таинства обеспечивается в её собственной среде её иерархической организацией, а по отношению к внешнему миру (обществу) — её замкнутым корпоративным характером. Открытый дух государства, а так же и государственное мышление представляется поэтому бюрократии предательством по отношению к её тайне. Авторитет есть поэтому принцип её знания, и обоготворение авторитета есть её образ мыслей. (…) Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель [2], в погоню за чинами, в делание карьеры» (К.Маркс. “К критике гегелевской философии права”. Сочинения его и Ф.Энгельса, изд. 2, т. 1, стр. 271 — 272).
Как видно из сопоставления обоих определений, определение социологического термина «толпа» В.Г.Белинским интересно тем, что оно подводит итог не только по существу во многом правильному определению «бюрократии» К.Марксом, но является и характеристикой всех без исключения внутриобщественных
Однако определение К.Марксом социального явления «бюрократии» не полно, возможно потому, что он дал его на основе наблюдения за деятельностью более или менее управленчески дееспособной бюрократии XIX века в Германии, Великобритании, Франции. Из марксова определения выпало главное по существу характеристическое свойство бюрократии:
Для бюрократии документооборот, деловая переписка и обмен мнениями в устной форме (по телефону, «в кулуарах» публичных мероприятий и «келейно») представляется реальным делом, а самo дело представляется чем-то производным от директив и документооборота и потому куда менее значимым, чем документооборот, который является носителем истины «в последней инстанции» [3]; в то время как в действительности весь документооборот и разговоры — только отображение реального дела, на управление которым претендует бюрократия как одна из профессиональных корпораций в толпо-“элитарном” обществе.
Также из него выпало и другое характеристическое качество бюрократии:
Бюрократия проводит кадровую политику (т.е. осуществляет подбор и разстановку кадров) на основе отдания предпочтения клановому происхождению претендентов на должность либо «усыновления» безродных претендентов, доказавших свою лояльность легитимной иерархии. При этом подразумевается, что принцип «в связи с назначением “имярек” на должность такую-то выдать ему во временное пользование искру Божию», — работоспособен. Но поскольку искра — Божия, а не достояние иерархов бюрократии, то в этом принципе кадровой политики выражается очень крутой атеизм всякой бюрократии, включая и церковную, что обрекает дело всякой бюрократической корпорации на крах тем быстрее, чем более последовательна она в осуществлении этого принципа [4].
Но бюрократия может стать в обществе более чем мафиозно организованной профессиональной корпорацией претендентов на полноту внутрисоциальной власти над обществом. Некогда В.И.Ленин дал определение общественного класса:
«Большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения размерам той доли общественного богатства, которыми они располагают. Классы это такие группы людей, из которых одна может присвоить себе труд [5] другой благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства» (Ленин В.И., Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 39, стр. 15).
3. Если соотноситься с этим определением, то остаётся сделать вывод, что в СССР к началу 1980-х гг. партийно-государственная и хозяйственная бюрократия стала общественным классом, что качественно отличало её от бюрократии капиталистических государств, представители которой были представителями своих классов в этой властной (прежде всего над государственным аппаратом) корпорации: