Чжоу Цзинь закашлялся и пояснил:
– Я изучал историю искусств, так что немного разбираюсь.
Итак, «Тайная вечеря» и вечерняя трапеза на двенадцать персон – определённо, здесь угадывалось сходство.
Старики эту картину не видели, а вот школьницы-близняшки хором назвали следующее имя:
– Иуда!
– Точно! Иуда! – Юй Вэнь и Юй Яо не были родственниками, но сейчас заговорили хором, как это обычно бывает у братьев и сестёр.
Люди подумали, что рассуждают в правильном направлении: Иуда ведь был знаменитым предателем. Все воодушевились, кто-то даже взял нож и пошёл к стене, но его одёрнули:
– Нет, имя – это не ответ!
У каждого бокала на столе имелся порядковый номер, нужно было не писать «Иуда», а вычислить номер бокала, из которого тот пил.
Татуированный, как самый нетерпеливый, тут же подскочил к столу, схватил бокал и принялся разглядывать. Он только что своими глазами видел, что бумажка с непонятными каракулями выпала из места соединения ножки с основанием, но вертел бокал так и сяк и не мог ничего разобрать. Он поднёс бокал вплотную к лицу и возмущённо спросил:
– Почему я ни хрена не вижу?
К тому моменту все в комнате занимались тем же самым, и им тоже было нечем похвастаться. Иначе стали бы они молчать? Люди знали, где спрятан ответ, но не могли его прочесть: оставшиеся бокалы нельзя было разбить, как первый.
Юй Вэнь вдруг стукнул себя по лбу:
– Я понял!
– Что?
– Преломление! То самое явление, о котором мы говорили с сестрицей Юй Яо! Имя скрыто внутри бокала, но мы не можем его прочитать, потому что… кхм… преломление света неправильное! Я забыл, как это называется, но, кажется, я уже решал подобную задачу.
Присутствующие мрачно молчали: этот незадачливый паренёк с его сбивчивыми речами не внушал никому доверия.
Но, увы, сейчас он стал их последней надеждой.
– И как же нам увидеть имя?
Юй Вэнь сконфуженно промямлил:
– В выпускных классах уже физики не было, а за пару лет я… Я забыл…
Люди вздохнули: сбывались их худшие опасения.
Ю Хо с бесстрастным видом наблюдал за метаниями своего недалёкого братца. Он хотел подождать ещё какое-то время, а потом уже вмешаться, но тут его взгляд упал на наблюдателей.
922 собрал жаровню и аккуратно разложил на решётке остатки драгоценной говядины. 154 напряжённо косился на него: то ли был очень голоден, то ли его просто раздражал медлительный напарник. Что же касается 001… Этому даже не нужно было ничего делать, одним своим видом он уже выражал насмешку.
Ю Хо отвёл взгляд, потом отцепил ключ от пояса Охотника и направился на кухню.
Крошечная бумажка с написанным на ней именем была спрятана в месте стыка ножки и дна бокала. Что делать, если под обычным углом её не видно? Нужно, чтобы свет преломился определённым образом.
Ю Хо порылся на кухне, но не нашёл воду. Охотник утверждал, что у него есть вино, но успел принести лишь пустые бокалы, а на кухне из жидкостей была только кровь на полу, и та почти высохла. Ю Хо был уверен, что это неслучайно: по-настоящему ценные вещи сложнее всего найти.
Он вышел из кухни с ключом в руке, обшарил всю хижину и наконец остановился возле закрытой двери, на которой болтался дохлый петух, – единственной, которую ещё не открывали. Ю Хо решительно сунул ключ в замочную скважину.
Дверь со скрипом отворилась, пахнуло пылью, и Ю Хо, зажав нос, энергично помахал перед собой рукой. Комната напоминала кладовку, но здесь не было ни веников, ни швабр, только деревянная полка с одинокой бутылкой вина.
Ю Хо взял её и объявил:
– Нашёл!
Юй Вэнь запоздало вспомнил:
– Точно! Нужна жидкость!
Ю Хо вытащил пробку, и резкий запах дешёвого пойла заполнил хижину. Это должно было стать ключевым моментом ужина Охотника, вот только сам он трапезы так и не дождался. Ю Хо налил светло-янтарную жидкость в бокал, и все затаив дыхание заглянули внутрь.
– Ой, и правда! Глядите! – первым закричал пьяница Лао Юй.
Сквозь стекло проступило второе имя – Matthew.
Чжоу Цзинь тоже взволнованно заорал:
– Матфей! Сто процентов это «Тайная вечеря»! Скорее ищите Иуду!
Люди обошли стол и наполнили все двенадцать бокалов. Одно за другим проявлялись имена апостолов: Bartholomew, John, Thomas, Philip…
Лысый, сидящий на стуле номер двенадцать, трясся как осиновый лист, пока наполняли бокал номер одиннадцать.
Остались последние и самые важные имена: Иуда и Иисус.
Если сейчас проявится имя Иисуса, значит, в бокале перед ним окажется «Иуда», и значит, он умрёт. Лысого затошнило от страха: даже в одиночной камере, где он видел реки крови и ошмётки плоти, он не испытывал такого дикого ужаса. Ведь тогда плоть и кровь принадлежали кому-то другому, а сейчас смерть грозила ему самому.