Не знаю, у кого как бывало, но у меня год после школы, когда очутился я в городе, останется на всю жизнь…
И может, вместе разберемся: много это или мало — такой год?
С чего же начать рассказ?
Наверно, все же с того памятного дня…
— Смелее! — подталкивал меня Ыхла́с к двери со стеклянной табличкой «Отдел кадров». — Съедят, что ли, тебя? Зайди и прямо скажи: так-то и так-то… И про общежитие не забудь. Нуждаюсь, мол!
— Сказал бы, да знаешь же…
— Опять за свое?! Когда я сюда пришел, тоже не было у меня специальности. Как ты вот… Ну, иди!
Я продолжал топтаться возле двери.
Ыхлас посмотрел на меня в упор, — осуждающе и с презрением, решительно рукой махнул:
— Так и быть, пошли уж вместе!
Комната оказалась огромной, и множество шкафов, забитых папками и связками бумаг, придавали ей скучный вид. На нас никто не обратил внимания. Одни тут усердно писали, другие читали что-то, девушка с ярко накрашенными губами бойко стучала на, пишущей машинке…
Ыхлас подвел меня к самому большому столу, за которым сидел начальник отдела кадров. Он делал какие-то пометки на бланках и не поднимал головы. Потом, собрав все бумажки в кипу, положил их в полированный ящичек, стоявший за его спиной, и, по-прежнему не глядя на нас, спросил:
— По какому делу?
Поскольку я молчал, заговорил Ыхлас:
— Мой товарищ хочет к нам в трест…
Начальник посмотрел на меня поверх очков:
— Что́ — немой?
— Нет, что вы!
Начальник хмыкнул и после некоторой паузы кивком головы показал — садитесь. Был он худой, с желтым нездоровым лицом, тщательно зачесанные, но редкие волосы не могли скрыть лысины.
Ыхлас устроился на краешке одного из стульев, а я продолжал стоять.
— Слушаю.
— Что? — растерялся я, не зная, с чего начать.
— По какой специальности хочешь работать?
— Разницы нет…
— Молодец, — то ли одобрительно, то ли насмешливо (я не понял) заметил начальник. — Но чему-то тебя учили?
— Если одобрите, я разнорабочим готов…
— Вот как? — Он снял очки, его бесцветные губы тронула усмешка. — Разнорабочим, говоришь…
— Да.
— Значит, провалился на экзаменах в вуз, домой ехать стыдно и пришел на стройку… Правильно, да?
— Так.
— И надолго?
— Год-то уж точно, а там видно будет…
— По-онятно, — протянул начальник. — Не ты первый, не ты последний… Но предупреждаю: не вздумай через месяц-другой, увольняясь, требовать трудовую книжку.
Лучше скажи сразу — не станем заполнять ее, не будем портить важный государственный документ. Нет у меня лишних книжек!
— Не сомневайтесь, я обещаю…
— Поверю на слово. Но смотри!.. И вот что еще… Общежитие сможем предоставить лишь через два-три месяца, пока свободных мест нет. А направлю я тебя в бригаду каменщиков. Начнешь там, обвыкнешь, после видно будет… Приступить к работе должен с завтрашнего дня, сейчас тебе выпишут направление. Запомни: третий участок, третья бригада. Мастер-бригадир Суханбаба́ев.
Когда мы подошли к автобусной остановке, Ыхлас ободряюще потрепал меня по плечу:
— Не дрейфь, Солтан, дело сделано! Теперь ступай к своим родственникам, расскажи им все как есть. Иль не разрешат временно пожить у них? А нет — так приходи к нам в общежитие. Хоть нас пятеро в комнате, но в тесноте, да не в обиде… Приткнешься как-нибудь! Ребята у нас с понятием, не выгонят. Ну, пока! Вечером жду в парке…
Ыхлас вскочил в подошедший автобус, а я остался на остановке. Длинные скамьи павильона были пустыми. Чтобы собраться с мыслями, присел на одну из них. Вчера еще я, забрав документы в приемной комиссии института, как не набравший нужного количества «баллов», не знал, куда себя деть, что же делать теперь… А сегодня вот — я рабочий! Так сразу…
Сердце мое радостно колотилось.
Мне действительно совестно было возвращаться в аул. Лучший ученик школы, никто даже не сомневался, что я поступлю в вуз («Уж кто-кто, а Солтан непременно станет студентом!..»), и на́ тебе: тройка по сочинению, потом еще одна тройка — на экзамене по истории… Не собрался как следует, или все-таки впрямь мои знания ниже институтских требований?
И твердо сказал себе: пока не стану студентом — в аул не приеду. Но куда было идти, в какую дверь стучаться?