– Все хорошо, мальчик, – говорит он, поглаживая коня. – Теперь тебя никто не тронет, – повторяет он те самые утешительные банальности, которые я говорила ему самому прошлой ночью.
Я смотрю на коня. Где он был все это время? И почему решил появиться именно сейчас?
Они готовят для меня ловушку.
В тот же миг я слышу свист стрелы.
Хлоп!
Стрела с каким-то хлюпающим звуком вонзается в плечо Голода.
Я жду, что всадник вскрикнет или дернется, как прошлой ночью, но ничего подобного.
Он улыбается.
Меня пробирает дрожь.
Это не взгляд испуганного человека. Это взгляд человека, желающего испепелить весь мир.
Глаза Голода на одну долгую секунду встречаются с моими, и в них плещется злобное веселье. Затем он переводит взгляд на людей, идущих за черным конем, – людей, которых я замечаю только сейчас. В руках у них луки, мечи и дубины.
– Я надеялся, что еще увижу вас, – говорит Голод.
Ноздри всадника раздуваются, налетает порыв ветра. И больше ничего, что могло бы послужить нам предостережением.
В следующее мгновение земля раскалывается прямо под ногами людей, снизу пробиваются крепкие зеленые побеги. В считаные секунды они вытягиваются вверх, обвиваются вокруг лодыжек стоящих и поднимаются все выше и выше.
Люди кричат, явно перепуганные, кто-то из зевак тоже начинает кричать, а многие бросаются наутек.
Я же стою неподвижно, как камень, не отрывая взгляда от происходящего. Я никогда не видела ничего подобного. Все те страшные сказки на ночь, которые я слышала о всадниках, вдруг становятся реальностью.
Лианы разрастаются, ползут вверх по ногам и туловищам и вскоре начинают выпускать шипы. Теперь люди кричат уже по-настоящему. Некоторые пытаются разорвать безжалостные путы. Одному удается вырваться, но он спотыкается, падает, и чудовищное растение тянется к нему – так, будто обладает разумом, хоть это и кажется невозможным.
Я бросаю взгляд на Голода, а тот сосредоточенно смотрит на людей, и на губах у него играет жестокая улыбка. Он говорил, что может губить растения, но ни слова не сказал о том, что может выращивать их по своему желанию или превращать в оружие. Однако очевидно, что сейчас он именно это и делает.
Растения уже в рост человека, и их бесчисленные ветви обвивают руки и ноги всех, до кого могут дотянуться. И тут… тут они начинают сжиматься. Оружие выпадает из рук людей. Но на этом дело не заканчивается.
Я закрываю рот руками.
– Боже мой. Боже мой. Боже мой!
Мне даже не приходит в голову сказать всаднику, чтобы он остановился.
Я просто с ужасом смотрю, как ломаются кости, как корчатся тела. От этого зрелища у меня сводит желудок. Я повидала немало насилия, но такого – никогда. Никогда.
А потом все заканчивается. Слишком много жизненно важных органов в этих телах уже раздавлено. Может, Голод и смог бы оправиться от таких травм, но эти люди – нет. Они уже обмякли в своих диковинных клетках, их выпученные глаза пусты, руки и ноги скрючены.
Я отворачиваюсь, и меня начинает рвать.
Мертвы. Они все мертвы.
На несколько секунд в Анитаполисе воцаряется странная тишина. Хотя многие обратились в бегство при виде этой чудовищной схватки, немало и тех, кто остался, притянутый любопытством и ужасом.
Всадник окидывает их взглядом.
– Бесконечно долгие дни я провел в заточении. Меня пытали и убивали, а я воскрес. Никто из вас не пришел на помощь. – Долгое молчание. – Вы думали, что и правда отделались от меня, что теперь вы в безопасности?
Погодите-ка. Что?..
Я смотрю на всадника широко раскрытыми глазами, и во мне нарастает ужас.
Он качает головой, и улыбка вновь появляется на его лице.
– Вы никогда не были в безопасности. Ни тогда, ни тем более сейчас. Ваши посевы погибнут. Ваши дома будут лежать в руинах. Вы сами и все, что вы когда-то любили, канет в вечность.
Я не чувствую надвигающегося землетрясения. Только что я стояла на твердой земле, а в следующее мгновение она внезапно уходит из-под ног, и меня швыряет вперед. Я сильно ударяюсь об асфальт, моя корзина и плоды джаботикабы разлетаются по дороге, идущей трещинами.
Сквозь крики я слышу какие-то странные стоны, а затем звуки рушащихся домов. Земля продолжает сотрясаться.
Я прикрываю голову руками и сжимаюсь в комок в ожидании, когда все закончится.
Несколько лет назад в нашем городе уже было сильное землетрясение, разрушившее множество зданий и похоронившее десятки людей заживо.
И вот это случилось снова.
Землетрясение продолжается. И все, что я могу сделать, – это сжаться в комок и прикрыть голову. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем дрожь земли наконец стихает.