– Не трогай меня.
Даже голос у меня какой-то чужой.
Взгляд падает на корзинку, откатившуюся на несколько метров в сторону, и раскаяние давит внутри тяжелым камнем.
Рядом с корзинкой прорастает колючий куст, с каждой секундой поднимаясь выше и выше. Листья разворачиваются, стебель наливается соками, и на нем распускается нежная серовато-лавандовая роза.
Голод срывает цветок с куста и протягивает мне – прямо с шипами.
– Я не оставлю тебя, – с непреклонной решимостью говорит всадник. На мгновение он становится похож на того Голода, которого я видела прошлой ночью. На того, у кого, как мне казалось, было сердце. – Садись на коня. Поедем со мной. Пожалуйста.
Я не беру розу.
– Я вы2ходила тебя, а ты убил всех, кого я любила. Провались ты вместе со своей розой. Просто… уходи.
Я плачу.
До него наконец начинает доходить.
Господи ты боже мой. Начинает доходить.
Спустя долгую минуту всадник кладет розу на растрескавшуюся землю передо мной.
– Я не буду удерживать тебя силой. После всего… – Он смотрит вдаль рассеянным взглядом. Потом словно отмахивается от своих мыслей и снова переводит взгляд на меня. – Выбор за тобой, но, если ты дорожишь жизнью, ты должна уйти со мной.
И стать свидетельницей новых смертей?
Уж лучше попытаю счастья в этом распавшемся мире.
Мой взгляд встречается со взглядом всадника. Я не должна была тебе помогать.
Он, должно быть, читает мои мысли, потому что на мгновение в его чертах мелькает что-то… Я бы сказала – сожаление или, может, удивление, но кто знает?
Этого оказывается достаточно: он идет к коню. Садится в седло, вставляет косу за спину, в ножны. В доспехах, верхом на коне он не похож на злодея. Нисколько. Это бесит.
– Прощай, цветочек, – говорит Голод, пристально глядя мне прямо в глаза. – Я буду долго помнить твою доброту.
Он бросает на меня последний долгий взгляд и уезжает прочь.
Глава 10
В настоящем
Даже теперь я чувствую вкус желчи, когда вспоминаю наше прошлое.
– Ты… – говорит всадник. Его глаза ловят мой взгляд. – А я все думал…
– Что со мной было дальше? – договариваю я за него. – Я выжила.
– Я рад.
Голод глубоко вздыхает, мой клинок вздрагивает от этого движения. Всадник откидывается на спинку стула, словно устраиваясь поудобнее. Очевидно, какие бы воспоминания ни сохранились у него обо мне, он думает, что это его спасение.
Ярость во мне нарастает, как прилив.
– Как же я тебя ненавижу, – шепчу я.
– Однако ты все еще не чиркнула ножом мне по горлу, – говорит он.
– На слабо хочешь взять? – шепчу я ему в ухо.
У меня руки чешутся сделать именно это. Увидеть, как брызнет из шеи его бессмертная кровь. Увидеть его боль. Вот зачем я здесь. Месть. Ничего другого мне не осталось.
– Ну давай, цветочек, – поддразнивает он, вторя моим мыслям.
– Не называй меня так.
Я вдавливаю клинок глубже: ласковое обращение только сильнее злит.
Покончи с этим, говорю я себе. И все же колеблюсь.
Просто я еще никогда никого не убивала.
Будет ли технически это убийством, если всадник все равно не может умереть?
Я непременно должна это выяснить. Это мой долг перед Элоа, перед тетей, перед двоюродными братьями и сестрами.
Вдавливаю нож еще глубже и смотрю, как кровь стекает по лезвию.
– Не умеешь, – говорит Голод, и голос у него спокойный. Я чувствую, как он пялится на меня, словно запоминая мои черты. Это тоже злит.
– Заткнись.
Я делаю глубокий вдох, набираясь храбрости.
Как будто слегка забавляясь, всадник говорит:
– Ты хоть понимаешь, что я могу тебя остановить, если захочу?
При этих словах я замираю.
Всадник откровенно ухмыляется.
– Девочка, ты что, забыла о моих способностях?
Я смотрю ему в глаза.
Только что сила была на моей стороне, и тут…
Пол начинает ходить ходуном, твердое дерево растрескивается под ногами. Меня отбрасывает в сторону, и я ударяюсь плечом о стену. Каким-то чудом мне удается не выронить кинжал. Слышу, как скрипит под Голодом стул, и тут же всадник хватает меня.
Чистый инстинкт заставляет меня выбросить вперед руку с кинжалом. Острие вонзается в Голода. Он глухо вскрикивает, глядя на рукоять, торчащую из груди, и его лицо искажает гримаса.
Я взвизгиваю от неожиданности.
Дерьмо! Я ударила его ножом! По-настоящему! С ужасом смотрю на оружие, вонзенное в его тело, но удовлетворение так и не приходит.
Жнец с гримасой берется за рукоять, выдергивает окровавленный кинжал и отбрасывает в сторону.