Захватив и передав их роду источник, я сильно изменил расстановку сил в мире духов. Теперь с гоатлями нельзя было не считаться.
Никто не препятствовал нам. А некоторые, завидев, приветливо махали рукой.
В центре, в той луже, которую они вроде как отдали мне и изгадили, теперь плавал старый красный диван, на котором царственно сидел Цап в окружении крошечных цветочных фей, которые вешали ему на голову венок из светящихся ромашек.
— Привет, друг, — я поднял руку и помахал старому знакомому.
— А-а, друг Мечник. Ты долго к нам добирался.
— Были дела, — отмахнулся я. — Луричева у вас?
— Маска? Не зна-аю. Наше дело — переда-ать её душу Фаго-оту.
— И нет способа узнать, у него она или нет?
— Нет, поага-аю. Разбившись, маска выпускает новую.
— Можешь пояснить, что это значит?
— Заче-ем убива-ать, когда можно взять кля-атву? Тепе-ерь ей придётся учитывать интере-есы владыки Фа-агота.
— И часто вы так делаете?
— Мне-е не-е ве-едомы игры бого-ов, друг Мечник. — ответил Цап. — Но наш род в накладе не-е оста-ался.
Демонстрируя сказанное, он создал над рукой вспышку алого пламени, которое трансформировал в копьё и метнул в землю, подняв крошку и оставив пропаленный след.
— Рад это слышать, — соврал я.
— Ты хотел поохотиться, друг?
В этот момент я задумался, а не окажется ли так, что усилившиеся стегоатли отведут меня к соответствнно ещё более жирной твари, с которой я не справлюсь?
— У тебя есть предложения?
— Ве-ерно, — согласился козёл. — Сильный проти-ивник. Всё ка-ак ты любишь.
— Расскажи мне о нём.
— Он состоит из чистого пламени, внутри которого спрятано сердце. Разломи его, и победа твоя.
— Камень и весь лут с него мой.
— Лут? В любом случае, нас не интересует, что будет с ним. Его нельзя есть.
— Тогда зачем тебе это существо?
— В старые времена он оско-орблял мой на-арод. Мы пло-охо помним зло. Но мы всё запи-исываем и ведём учё-от, — проблеял Цап.
— Значит, существо из чистого пламени? Его наверное не берёт клинок.
— Оружием нужно ра-азбить се-ердце. Ка-амень внутри-и.
— Какого он размера?
— Ка-ак три тебя.
Я снял с пояса Гераний в ножнах и взвесил клинок, будто сомневался.
— Мой меч может не достать до его сердца. Особенно если его не видно.
— Ты боишься, друг-мечник?
— Нет. Мне просто нужно время на подготовку. Жди меня следующей ночью.
— Подгото-овка это му-удро.
— Кстати, я смотрю мой источник теперь твой? — не удержался я.
— Я поду-умал, ва-ам будет удо-обней за пределами поселе-ения. Зде-есь есть оди-ин исто-очник дальше. Я про-овожу-у, — сказал Цап и поправился. — Ба-аран проводит.
Тут же появился наш старый знакомый и повёл нас за пределы посёлка. Говорил всё это козёл буднично, так что подвоха я не ожидал. Баран тоже вёл себя дружелюбно.
По мере удаления от долины с крохотными озёрами их становилось меньше. Гоатль вывел нас на холм, порорсший мелким кустарником. Здесь уже источников не встречалось, так что у меня начали таки закрадываться сомнения.
— Ма-аска та-ак бра-анилась! За-абавно! Ве-еликая побе-еда народа Фа-агота! — похвалялся он в дороге.
— Что ж вы её тогда отпустили?
— Влады-ыка даровал нам пробужде-ение спящих исто-оков. На-арод возрожда-ается. Са-ама Ма-аска получила на-ашу ме-етку и склоняется перед Фа-аготом.
— Правда? Вы поставили ей метку? — что это значило, я понятия не имел, но пытался выудить чуть больше информации из словоохотливого барана.
— Да-а! Те-еперь все-е видят, что по-одарил ей жи-изнь! Ма-аска будет ра-аботать. Фа-агот бо-огатеть.
— Работать? А не боитесь что она вам беды наделает?
— Не-ет. Контракт и пе-ечать.
— Вы подписали её на какой-то контракт и сами? Я думал, только с Фаготом.
— У владыки свои счёты. У на-ас — свои… Пришли, друг.
За густым кустарником неизвестных ягод расположилась небольшая, но глубокая яма, наполненная светящейся водой, такой же как в источнике.
Я поблагодарил нашего проводника и тот довольно зашагал обратно в поселение.
Мы остались наедине с Красноглазкой. И та знала что делать — сразу же плюхнулась прямо в одежде в тёплую воду. Нырнула и всплыла кверху животом, с выражением счастья на зубастом лице. Маска плавала на воде рядом, хотя я помню что она была достаточно увесистой — всяко тяжелее воды.
Подумав, я забрался следом. Всё равно по пробуждении одежда будет сухой, а вот тело — сильнее и здоровее.
Ощущения в осознанном сне были даже ярче, чем в реальности. На какое-то время я погрузился в чувства. Время никто нам не ограничивал, разве что утро и школьная жизнь.