А вот третье купе было открыто и пусто.
– Где же доктор? – тревожно спросил Артемий Платонович.
– Верно, слез, – нетвердо ответил Крохов.
– Так вы что, не знаете, кто сошел в Ротозееве? – спросил Аристов уже с некоторым раздражением.
– Я был отвлечен покойником, – глядя мимо него, растерянно ответил кондуктор.
– Ладно, пошли дальше.
Студенты из пятого купе были на месте и спали так крепко, что их бы не разбудил и револьверный выстрел. Впрочем, это объяснялось просто: все они были пьяны, и бутылок семь малаги валялось прямо на коврике под столом. А дальше находилось купе с покойником.
– Ну, что нам делать, ваше благородие? – спросил Степан, заглядывая в глаза Артемию Платоновичу. – Он, покойник-то этот, сам помер или ему помог кто?
– Может, сам, а может, и помогли. Кто-то ведь был в его купе и взял его вещи… Одно я знаю точно: надо звать доктора и пристава.
– Понял, – кивнул обер-кондуктор и обернулся к Федору. – Слышал, что сказали их благородие? Дуй к смотрителю, пусть ведет сюда доктора и пристава. Ну, или кого найдут.
– Вы что, думаете, это Крохов вещи у покойника спер? – спросил Аристова Степан, когда кондуктор покинул вагон.
– А вы его давно знаете? – не счел нужным отвечать Артемий Платонович.
– С полгода будет. Мужик он семейный, ни в чем таком замечен не был…
– А где он живет?
– В Нижнем. Вы все-таки думаете, что это убийство?
– Не знаю. Надо установить личность умершего. И тут кто-то сильно постарался, чтобы этого не допустить.
– Ну, уж это никак не Федор, – уверенно сказал Степан. – Ему до таких тонкостев просто не додуматься.
– Может быть, – раздумчиво ответил Артемий Платонович. – А может, он был орудием в чьих-то опытных руках.
– Так, что здесь происходит? – послышался дребезжащий голос, и к открытым дверям купе подошли сморщенный старичок с орденом Владимира в петлице и станционный смотритель. – Почему задерживается поезд?
– Я же вам говорил, – заметил ему сзади смотритель, на что старичок никак не среагировал.
– Что происходит, я спрашиваю?
– Человек умер, – громко ответил Аристов.
– Ась?
– Человек умер! – крикнул ему в самое ухо Артемий Платонович, догадавшись, что старичок крепко туг на ухо.
– Кто таков?
– Неизвестно. При нем не обнаружено никаких документов.
– Я спрашиваю, вы кто такой?
– Отставной штабс-ротмистр Аристов.
– Ась?
– Я – Аристов, отставной штабс-ротмистр, – заорал на весь вагон Артемий Платонович. – Следую до Нижнего Новгорода из Москвы.
– Чего так орать, слышу я… Непременный заседатель Земского суда коллежский секретарь Коробко Иван Логинович, – представился старичок. – Что случилось?
– В этом вагоне человек умер, – прокричал Аристов.
– Кто?
– Личность установить не удалось. Его документы и личные вещи отсутствуют. Думаю, что их похитили.
– Вот как? – произнес старичок. – И что вы намерены предпринять?
– Я? – удивился Аристов. – Я рассчитывал, что надо сообщить исправнику, чтобы тот провел предварительное дознание.
– Исправник в Нижнем Новгороде.
– Ну, тогда становому приставу.
– Квартира станового в Володарах, – снова парировал старичок. – А здесь, в Ротозееве, никого нет.
– А вы? – вполне резонно полюбопытствовал Артемий Платонович.
– А у меня нет полномочий проводить дознание, – ласково улыбнулся старичок.
– Так что же, выходит, покойника в Нижний везти? – догадался Аристов, к чему клонит старичок.
– А вот это правильно, – улыбнулся владимирский кавалер. – Будет лучше всего, ежели вы немедленно последуете дальше, чтобы полиция Нижнего Новгорода как можно скорее могла приняться за розыски преступников.
– Вас понял, – хмыкнул отставной штабс-ротмистр. – С глаз долой, из сердца вон.
– Чего, сударь?
– Я говорю: вы очень рассудительны и мудры, господин Коробко.
– Благодарю вас, – ухмыльнулся старичок. – Засим позвольте откланяться и отбыть, так сказать, в свои палестины. У меня, знаете ли, тут дачка.
Смотритель, проводив непременного заседателя, вернулся в вагон. Но сказать, подпустив строгости в голосе, заготовленную фразу о немедленной отправке поезда, ему не дал высокий крепкий господин с кустистыми бровями, что представился заседателю отставным штабс-ротмистром Аристовым. Ибо он тотчас обрушил на смотрителя шквал вопросов.
– Вы встречали поезд?
– Да, – ответил смотритель.
– Вы видели сошедших с поезда?
– Да.
– Сколько их было?
– Четверо.
– Кто-нибудь из них вам знаком?
– Да. Один из них был земский лекарь господин Погодин.
– У него были с собой вещи?
– Докторский саквояж.
– Хорошо. А остальные?
– Остальные мне неизвестны.
– Их кто-нибудь встречал?
– Только одного. Молодого человека, дворянина, с военной выправкой. Его ждала бричка.
– У него был багаж?
– Два дорожных чемодана.
– Чемодана? Не сумки, не баула?
– Нет. Именно чемодана.
– Благодарю вас. А остальные двое? Они были порознь, вместе?
– Кажется, вместе.
– У них был багаж?
– Да, сумка.
– Такая большая, дорожная, что носят через плечо?
– Нет. Их сумка была похожа на курьерскую.
– Что вы еще можете о них сказать?
– Ну, один выше, другой ниже. Один постарше, другой помоложе.
– И все? – уныло спросил Артемий Платонович.
– Все.
– Что ж, благодарю вас.
– Теперь я могу отправлять поезд?
– Простите, но мы ждем врача. А вот, кажется, и он.
Все посмотрели в конец коридора, по которому шли Крохов, человек с докторским саквояжем в руках и еще одна неизвестная фигура в светлой фетровой шляпе. Откуда взялась сия фигура, никто не знал, но выяснилось это весьма скоро. Человек в шляпе, представившись Арсением Постновым, репортером «Нижегородского листка», тотчас стал всюду совать свой нос и задавать вопросы. Артемий Платонович с репортерской братией был немного знаком, посему держаться с сей фигурой решил аккуратно и осторожно.
Постнов ехал из Владимира третьим классом и проснулся пред самым Ротозеевом. Удивившись столь долгой стоянке поезда на захудалой станции, он решил выяснить, в чем дело, и столкнулся с Кроховым, возвращающимся к поезду вместе с лекарем. Через пару-тройку вопросов, ловко заданных кондуктору, Постнов уже знал, что в желтом вагоне умер пассажир и при нем не было обнаружено никаких документов, удостоверяющих его личность. Нюх газетчика подсказал ему, что из этого события можно будет сварганить захватывающий матерьялец, и он проник в вагон вместе с кондуктором и лекарем.
– Вы врач? – официальным тоном спросил Аристов, когда сия троица подошла к купе.
– Я покуда только земский лекарь, – устало ответил Погодин.
– Вы ехали в этом вагоне?
– Ну конечно.
– Вы не знаете, кто этот господин? – указав на покойника, спросил Артемий Платонович.
– Нет, не знаю. Кажется, он сел на поезд в Володарах.
– Почему вы так думаете? – быстро спросил его Аристов.
– Когда была остановка в Володарах, кто-то прошел мимо моего купе, задев, очевидно, своим багажом мою дверь. А потом послышался звук открываемой двери.
– Это я ему открыл дверь, – встрял Крохов.
– И больше вы ничего не слышали? Никто не ходил по вагону, не открывал дверей?
– Трудно сказать, я как-то не прислушивался, – пожал лекарь плечами. – Кажется, незадолго до того, как кондуктор объявил о прибытии поезда в Ротозеево, послышался какой-то неясный шум. Но что это было, я не могу сказать наверное.
– Благодарю вас, – задумчиво кивнул отставной штабс-ротмистр. – Кондуктор, верно, поставил вас в известность, зачем вы нам понадобились?
– Да, осмотреть труп.
– Тогда прошу вас.
– Простите, но вы, похоже, ведете настоящее дознание, – обратился к Аристову репортер, когда лекарь прошел в купе. – Разве этот пассажир не просто умер?