Трубку мне так и не принесли, зато заговорил наушник-невидимка, о котором я совершенно забыл, столь незаметен и привычен он оказался. Правда разговаривать долго самому с собой мне не дали, а вся речь свелась к предаче инструкций — лежи, не выделяйся, жди официального выздоровления.
Выяснилось, что большая часть княжичей, с которыми меня ненадолго свела судьба, уже отправились по домам. Кто-то, как Влас — сразу, в спящем виде, с сопровождающим. Кто-то, как Яков — под стражей. Из тех, с кем я был в камере заговорили все трое, на кого я и рассчитывал. Отдельно — княжич Пелымский, но, как и чем на него давили я даже не в курсе.
С родственников, вернувших своих чад, взяли клятвы о том, что эта история не всплывет в течении года, в противном случае будут обнародованы их показания. Так что в ближайшее время о ней никто не вспомнит. Проблема же заключалась в том, что, к удивлению моих кураторов, княжна Ляпинская решила продолжить образование в Суворовском училище, чем напрочь ломало все наши планы.
Инга оказалась не только здравомыслящей, честной и самоотверженной, но и совершенно безбашенной. Иначе объяснить ее действия после того, как она дала показания на несколько членов своего рода, было просто нельзя. К слову, ничего критичного она не выдала, но при этом и сказать, что не пошла на сотрудничество тоже оказалось нельзя. Девушка умудрилась соблюсти баланс.
Так что я прикован к кровати минимум на неделю, или до того момента пока она меня не посетит. Пока есть шанс, пусть и мизерный, что она решит меня проведать и раскроет больше карт — нужно ждать. К такому неутешительному выводу пришли как аналитики, так и я сам. А ведь на сколько было бы проще если бы она уехала…
— Сашенька… ка же так? — со слезами на глазах проговорила Ангелина, когда ее пустили ко мне на свидание в следующий день. Девушка пыталась броситься ко мне, обнять и пожалеть, но строгая медсестра бдела.
— Можете подержать его за руку. — затормозив Ангелину сказала женщина. — Никаких объятий, у пациента повреждены внутренние органы. Операция прошла успешно, но он все еще очень слаб.
— Все совсем не так плохо, как говорят. — криво улыбнувшись сказал я, приободрив девушку. — Но в ближайшие несколько дней мне придется пролежать здесь.
— Дней? — удивленно посмотрела на меня Ангелина. — Если у тебя такие серьезные повреждения… это же месяцы.
— Ты же меня знаешь, я особенный, на мне все заживает быстрее чем на собаке. — сказал я. — Так что не переживай скоро все будет как раньше, только лучше.
— Все, помиловались и хватит! — строго проговорила медсестра, чуть ли не силком вытаскивая девушку из палаты. — Завтра еще зайдешь, малая.
— Обязательно зайду! — пообещала Ангелина, послав мне воздушный поцелуй.
Чувствовал я себя двояко. С одной стороны — ни словом не соврал, с другой — смотреть на расстроенную Ангелину было очень стыдно. Обманывать девушку ни с того ни с сего… не хотелось. Но приходилось соблюдать конспирацию даже с теми, кому я доверял полностью. Ну или почти полностью.
Ночью, когда последняя смена отправилась спать, через окно в палату пробрались мои подопечные. Шебутнов, Таран и боящийся поднять голову Краснов.
— Сюда подошли. — строго сказал я, когда они затормозили у открытого окна. Парни сразу поняли, что пахнет керосином и вытолкали вперед Макса.
— Прости, старшой. Моя вина, мой косяк. Остальные не при чем. — опустив голову сказал инженер-подрывник. — Я отработаю. Не знаю еще как — но обязательно, поверь! Костыли механизированные… коляску.
— То, что косяк за тобой — даже не обсуждается. — кивнул я. — Таран, вместе с этим гавриком прочеши всех наших на предмет пропаганды бомбистов. На первый раз — предупреждение, на второй — всё звено вылетает из роты. Ясно? Нам этого дерьма не надо, а если вам захочется обсудить плюсы и минусы Марксистской теории — милости прошу, на философский диспут. Говорить — можно. Думать — нужно. Вопросы?
— Сделаем. — кивнул Таран, серьезно. — Как ты вообще?
— К турниру буду как новенький. — отмахнулся я. — Это было очень поучительно, но постарайтесь чтобы мне больше не пришлось на такое идти ради вас. В бою — пожалуйста, но не за косяки на гражданке.
— Я у тебя в долгу, старшой. — снова склонился Макс. — Отработаю…
— Верю. — кивнул я, обдумывая что я еще могу сделать находясь здесь. — Принесите мне учебники, полный комплект, тетради, шоколад и сушеное мясо. Леха, оплатишь из общей казны, я потом возмещу.